78 
– Кошмар! – взвизгнула я и принялась бесцельно скакать по озеру ванны. Я закрутила кран и ошалело смотрела на гору пены, взбитой из щедро насыпанного мною порошка. Из ванны на пол лили мыльная вода, стоявшая уже на десять-пятнадцать см.
– Делайте что-нибудь, – орала соседка, уже несущая с кухни совок, веник и кастрюлю. Руслан хохотал.
– Олечка, милая, с тобой не соскучишься никогда. То тосол, то ты мясо сырое ешь словно ничего вкуснее не встречала, то затопляешь весь дом, трахаясь со мной.
– Очень весело, – прокомментировала я, ритмично махая совком. Вдруг он на меня набросился и стал целовать.
– Только не меняйся!
– Дурак, я вся промокла!
– Да было бы чему мокнуть! Этому набору дуэньи!
– Ольга, уйми мужика! – вставила соседка и тоже расхохоталась. Руслан, не переставая делать попытки обниматься и целоваться, принялся нам помогать, собирая воду маминым, очень влаговпитывающим халатом. И тут…
– Олечка, что тут такое? – похоже, сегодня такой день – день дурацких немых сцен. На пороге ванной стояла маман в пальто и смотрела на меня, мокрую и в панталонах и лифчике; на одетую соседку с кастрюлей, и на голого мужика, невесть откуда заведшегося в нашей квартирке, целующегося со мной и вывозякивающего ее любимый халат в мутной жиже. Слов нет, одни слюни.
– Мама, позволь тебе представить – это Руслан.
– Очень приятно, – промямлила моя мама.
– Мы затопили соседей. – Радостно разъяснил ей ситуацию он и слова начал хвататься за мои бока.
– Да, вы нас затопили. Вам придется за это платить, вы в курсе? Согласны, или мне ЖЭК вызывать? – после предложения за что-то заплатить моя мама, неуверенно тряхнув головой, ретировалась в детскую и там затихла.
– А сколько? – поинтересовалась я.
– Я не знаю. Но много. Не меньше пятисот долларов, у меня в ванной потолки все только что заменили, – я знала, что она врет.
– Какая прелесть, – веселился Руслан. – Мы проспали потоп.
– Постыдились бы! – решилась все-таки прокомментировать наш разврат соседка. Но Руслан приволок свои брюки, вытянул двумя пальцами кошелек и сунул обалдевшей соседке некоторый объем интерденег. Сколько там было – я не поняла. Но соседке хватило, чтобы та счастливо отвалила. И то, только после того, как помогла нам с Русланом досуха вытереть пол.
– Сколько ты ей дал?
– Не знаю! Иди ко мне! – прошептал он. Однако наличие в непосредственной близости заряженной ядерной боеголовкой скандала маменьки сбивало меня с игривого лада.
– Там мама.
– Да, я знаю. Мы уже познакомились!
– Это ты так думаешь!
– Ну и что все это значит? – выползла из комнаты она, почуяв отсутствие соседки. Что ты тут вытворяешь?
– Все улажено! – попробовал было утешить ее Руслан.
– Что улажено? Что я в приличном доме должна смотреть на голого мужика, которого таскает сюда моя бессовестная дочь?
– О чем ты? Руслан не…
– Да замолчи! А если бы я пришла с Шуркой?
– Мам, я.. успокойся, – но мамусю понесло. Она грохотала, тыкая пальцем в груду мокрого тряпья в ванной. Она билась в истерике, глядя на то, как из ее кровати сотворили сексодром.
– Вон! – требовала она, чтобы убрались вон, то ли Руслан, то ли мы оба.
– Мам, он уйдет отсюда только когда захочет.
– Это еще почему?
– Я без него жить не могу, – серьезно сказала я. – Если он уйдет только потому, что увидел и испугался тебя, я проплачу всю оставшуюся жизнь.
– Где твоя гордость? – взвилась мать, но Руслан прижал меня к себе и зашептал:
– Я тебя люблю. Господи, какой же я был дурак. – Мы стояли посреди еще мокрого коридора, шептались, целовались и как-то даже забыли про маман. Я только через какое-то время отметила краем глаза, что она стоит на кухне, смотрит на нас и пьет бальзам Биттнера. Для релаксации.
Через три часа мы сидели у него дома, в его восхитительном кожаном бежевом кресле, голые, замотанные в теплый мягкий испанский плед и мурлыкали.
– Как ты думаешь, твоя мать не выгонит тебя из дома? – спросил он, вкладывая мне в губы клубнику. Огромную и скучную, привезенную из теплых стран, но оживленную его руками.
– Интересно было бы посмотреть, как это она выгонит меня из дома, за который я плачу!
– Ты удивительная.
– А ты сумасшедший
– Это почему? – его глаза искрились, голубые озера смеха и радости. Как же они мне нравились, я готова была смотреть в них бесконечно.
– Ну кто вламывается в дом таким образом?
78 
