очень нудно 
27 
«О, да они все пытаются встать напротив двери!» – вдруг поняла я. Первая последовательность действий толпы стала ясна. Каждый опытный ездок метрополитена вставал четко напротив двери, даже если он не видел поезда и перрона. Это делалось уже интуитивно. Я же встала там, где была наиболее сплоченная кучка, завязанная в плотный узелок. И, надо сказать, не прогадала, так как уже к следующему поезду меня внесли вместе с потоком. Мне даже не пришлось особо перебирать ногами, я уже оказалась параллельно дверям, как вдруг заметила новую странность. Многие люди не спешили войти в вагон, хотя у них уже были все шансы на это.
«Тогда и я не пойду!» – решила я и выскочила из двери. Получив удар по плечу, я успела уклониться от удара чемоданом в челюсть и тоже вжалась в стенку поезда. Подумав, я решила, что один удар – это фигня, я легко отделалась. Зато я продолжу это занимательнейшее исследование. Мы дождались следующего поезда и смертоносным потоком влились в пустые недра вагона. Дальше начало происходить что-то невероятное. Вполне нормальные, дееспособные и даже умные, образованные с виду люди принялись с детским азартом играть в игру, которая в моем детстве, кажется, называлась «Кто остался, тот дурак». Едва пройдя в вагон, они всем телом мастерски бросались в сторону лавок. Я бы даже сказала, что они кидали себя вперед, преодолевая в броске несколько метров, а после с азартом плюхались на любое пустое место и лихорадочно оглядывались по сторонам. Как будто высматривая, дал ли уже команду «стоп» ведущий. И кто остался в дураках? Самое интересное, что мне при полном отсутствии практики не удалось занять даже махонького места, хотя я прошла в вагон одной из первых. Стоило мне только опустить взгляд на сиденье, как практически из-под меня уже выныривал кто-то из профессионалов, и раньше, чем я успевала что-либо сообразить, он уже не просто сидел на этом месте, но даже и читал уже сборник анекдотов!
– Вау! – не сдержала восхищения я. Вот это реакция, вот это напор, вот это вера в себя! Такого я никогда не видела. Люди, словно в ускоренной съемке, нападали на сиденья и теперь усмиряли сбившееся дыхание. И тут я, не в силах совладать с собой, принялась судорожно, истерически хохотать, вспоминая, как в детстве я вот так же кружилась вокруг стульев, а потом плюхалась на них или мимо, и как это было здорово и весело. И как, наверное, забавно играть в эту игру каждый день, будучи взрослым.
– Чего ржешь? – угрюмо спросил меня мужик непохмеленной наружности. – Чиполлину увидала?
– Почему? – еле слышно из-за смеха выдавила я из себя, но мужик не счел нужным пояснить свою аллегорию. Я смиренно повисла на железном поручне и покатила к мужу. Уже через пару станций я осознала со всей очевидностью, что этот конкурс на самую быструю попу – вовсе не роскошь, а техника элементарной безопасности. Примерно к «Пионерской» меня утрамбовали, как листик салата в вакуумной упаковке. Я ехала до Кольцевой и до самого конца думала, что теперь уж точно подцеплю все вирусные и венерические болезни, известные и неизвестные в природе. Потому что такого тесного физического контакта у меня не случалось даже при интимной близости с супругом. Кроме того, у меня были определенные сомнения в моей способности просверлить себе коридор и выбраться из вагона на нужной мне станции. Ближе к концу я зареклась когда-либо еще жаловаться на пробки и испытала на себе яростную атаку, густо замешенную на приступе клаустрофобии. Поэтому, когда все тот же самый мощный поток подхватил меня и вынес из вагона на запруженный перрон станции «Киевская», я принялась рыдать.
«Прости меня, отец небесный, за все прегрешения мои, только не посылай мне больше карающего метро твоего во все дни!» – почему-то звучало у меня в голове. Всхлипывая, отталкивая от себя людей и шарахаясь от чьих-то жадно ищущих опоры рук, я выбралась наверх, к бушующему балагану Киевского вокзала. Мне надо было добраться до «Фрунзенской», а я сломалась и не прошла даже половины пути. Две пересадки, два или даже три эскалатора, несколько конкурсов «А ну-ка попади в вагон» – все это окончательно подорвало мою и без того на ладан дышащую психику, поэтому я сочла за лучшее стоять под пасмурным небом и вдыхать в легкие пропитанный смогом воздух.
– Пробочки, родимые, – нежно улыбнулась я, глядя на плотно сгрудившиеся на Большой Дорогомиловской машины.
– Надо куда-то ехать? Такси? – выскочил из-под земли всегда одинаковый представитель кавказских народов на одной и той же во все времена «пятерке» вишневого цвета.
27 
