44 
– Хочешь, сыграю тебе? – неожиданно предложил Гера.
Она вздрогнула, не понимая, куда он клонит, но тут же вспомнила, что он как-то говорил о любви к флейте.
– Конечно! – обрадовалась она.
Гера открыл ящик шкафа и достал футляр. Флейта была странного цвета, будто из золота.
– А почему она такая… желтая? – не выдержала Наташа. – Я видела по телевизору концерты, так там вроде они все серебристые.
– Это инструмент моей мамы, – сообщил он. – Она играла в симфоническом оркестре какое-то время… Папа подарил ей эту флейту. Флейта сделана на заказ, и она золотая…
Гера поднес инструмент к губам, его глаза опустились, лицо стало походить на лик ангела. И когда нежные печальные звуки понеслись по гостиной, Наташа с трудом сдержала слезы, так проникновенно играл Гера. Мелодия будто влетала прямо в ее не защищенное ничем сердце, и Наташе стало трудно дышать от переполнивших ее чувств. Все вернулось, она снова видела романтический образ прекрасного, но такого несчастного Дориана, и ее нервы были натянуты как струны. Слезы безостановочно текли по щекам, но она застыла, не сводя влажных глаз с Геры. И когда он закончил играть, она какое-то время сидела неподвижно, словно все еще слышала печальные звуки флейты.
– Это было невыносимо прекрасно, – после паузы прошептала она. – Никогда в жизни я не забуду ни твоей игры, ни твоего лица…
Гера ничего не ответил. Он аккуратно убрал инструмент в футляр и вернул его в шкаф.
Они какое-то время посидели в гостиной, но разговор не клеился. И Гера предложил ей отправиться спать. Он отвел ее в комнату для гостей на втором этаже, пожелал сладких снов и ушел.
Наташа проснулась рано и с удовольствием потянулась. Чувствовала она себя отлично. То, что произошло вчера, уже казалось дурным сном. А увидев возле кровати свою уже высохшую и почищенную одежду, она заулыбалась и вскочила. Умывшись и расчесав волосы, она придирчиво оглядела себя в зеркало. Но выглядела она хорошо, глаза были ясными, румянец окрасил щеки. Она на всякий случай достала из сумочки блеск для губ, который купила по настоянию Лены, и нанесла его. Он был розовым и почти незаметным.
Когда Наташа спустилась в гостиную, то никого там не обнаружила. Заглянула на кухню, но Геры не было и там. Хотя горячий чайник указывал на то, что он уже встал и даже выпил чаю. Она налила еще не остывшей ароматной коричневой жидкости в большую фарфоровую чашку, стоящую на столе, и вышла из кухни. Поднявшись на второй этаж, остановилась в коридоре, не зная, куда идти. Откуда-то потянуло свежим воздухом, и Наташа машинально направилась в конец коридора. Дверь была приоткрыта, она выглянула и увидела, что это выход на большую квадратную террасу. Гера стоял спиной к ней, облокотившись на перила. Она осторожно подошла и сказала.
– Привет!
Он обернулся и заулыбался. На Гере была черная рубашка с накинутым на плечи свитером густо-василькового цвета, и это сочетание подчеркивало глубину его голубых глаз. День был пасмурным, но тучи казались не такими низкими и серыми, волосы Геры отчего-то отливали в медь. У Наташи сильно забилось сердце от его красоты, дыхание сбилось. Она в растерянности от вновь нахлынувших чувств глотнула чая и постаралась успокоиться.
– Доброе утро, – мягко проговорил он. – А я уже выпил чай. Прости, не дождался тебя. Хорошо спала?
– Очень, – ответила она и встала рядом с ним. – Какой красивый вид! Это и есть Ноттинг-Хилл?
– Да, – кивнул Гера. – И вид не такой уж и замечательный, одни крыши. Хорошо, что хоть улица тихая.
– Это да! – засмеялась Наташа, так как в этот момент прямо над ними пролетел самолет.
– А я уже и внимания не обращаю, – сказал он, поняв причину ее смеха и проследив взглядом за удаляющимся лайнером. – К тому же над Челси самолеты, как мне кажется, пролетают без конца, словно там проходят все основные авиатрассы. А еще тихий район называется!
Наташа допила чай и поставила кружку на перила. Гера искоса глянул на нее и вдруг положил руку ей на плечо, чуть прижав к себе.
– Замерзла? – тихо спросил он, снял свитер с плеч и закутал ее.
Наташа замерла. Ей было необычайно волнительно ощущать его так близко, ветерок трепал его кудри, кончики прядей задевали ее щеку и слегка щекотали, и это было намного приятнее обычной ласки. Она прижалась к нему, обняла одной рукой за талию и положила голову на плечо. Они молчали, но слова были сейчас лишними. Нежность переполняла их сердца, но она была с оттенком грусти, так как они оба четко понимали, что сегодня расстанутся и навряд ли еще когда-нибудь встретятся. Для Наташи время словно исчезло, ей казалось, что она могла бы стоять вот так целую вечность, и хотелось, чтобы реальность не возвращалась.
44 
