очень нудно 
47 
– Да как тебе сказать… Не знаю я. А где они все? Ну, которые любили-то? – задала свой вопрос Тамара. Как ей показалось – каверзный.
– Так знаешь же, как в жизни бывает… Сегодня все путем, а потом все как-то само собой не туда поворачивается, глянешь – и опять один как перст… Просто невезучий я, наверное. Эх, да если тебе про мою жизнь порассказать… Всякого в ней было…
Он вздохнул, глянул на нее грустно и как-то слишком уж по-собачьи преданно, будто спрашивал разрешения – позволишь, мол, рассказать-то? Потом, еще раз вздохнув, все-таки предложил робко:
– А то давай расскажу… Если тебе интересно, конечно. Весь тебе откроюсь, до самого донышка. Хочешь?
– Что ж, расскажи. Отчего и не послушать? – коротко дернула плечом Тамара. – Только давай сядем где-нибудь. А то меня сегодня ноги не держат. Устала я.
– Ага, ага! Конечно, давай сядем! – обрадованно засуетился Коля, озираясь. – Я тебе сразу так и предложил – помнишь? Посидим, говорю, пивка попьем! Вон, видишь, кафе под синим тентом? Туда и пойдем! Там всегда и музыка такая душевная играет, шансон называется. Ты любишь душевную музыку-то?
– Люблю. Я всякую музыку люблю, – сдержанно кивнула Тамара. И тут же, скосив глаза на его спину, решилась спросить: – Слушай, а ты вообще в курсе, что у тебя на спине… Как бы это сказать…
– Это ты про утюг, что ли? – весело посмотрел на нее снизу вверх Коля и так наивно хлопнул при этом глазами, что ей вдруг очень неловко стало за свой бестактный вопрос.
– Ну да… Про утюг… Просто очень уж в глаза бросается…
– Ой, да ладно тебе! Подумаешь! И пусть бросается! Иль ты стесняешься со мной идти?
– Да нет, что ты! Я не стесняюсь, просто…
– Эх, вот все вы бабы такие… Все вам красивости одни в мужике подавай! А что у человека на душе, какой он на самом деле есть, вам и наплевать!
– Ой, да не нужны мне никакие красивости! – обиделась вдруг Тамара. – Я же просто так спросила! Думала, ты не заметил… Или перепутал чего… Всяко же бывает!
– Да ничего я не перепутал! Просто я это… Я не такой! Я на всякие там жизненные мелочи вообще внимания не обращаю! Подумаешь, след от утюга на пиджаке остался! Так не от дерьма же, правда? Пиджак как пиджак, добрый еще… Не выбрасывать же его на помойку…
– Да ты не обижайся, Коль…
– Да я и не обижаюсь! Подумаешь! Просто я без бабы живу, давно уже. Вот и некому приглядеть…
– Ага… И домашней еды тоже давно не ел, да? – хитро сощурившись, тихо-коварно переспросила Тамара.
– Чего это ты вдруг – про еду? – словно уловив в ее голосе нехороший для себя подвох, встрепенулся Коля. – Иль ты думаешь, что мне баба только для еды да для обиходу всякого нужна?
– А что, нет?
– Ох, какая ты… Прямо без ножа мужика режешь! Люблю таких баб, чтоб вокруг да около не ходили!
– Ну, так все-таки…
– Нет, Тамарочка. Я не такой! Я жить с теплом люблю, чтоб душа к душе запросто так тянулась, а не из-за всяких там интеллигентских заморочек да реверансов. Я потому и с бывшей своей развелся, что она все помалкивала да злобу в душе копила. Подожмет губы, и молчит, и глядит презрительно, будто я вошь какой ничтожный. А я – человек! Мне от тебя не презрение, мне от тебя любовь нужна…
– Так ты разведенный, значит?
– Ага. Разведенный. Могу и паспорт показать.
– А у тебя и паспорт с собой имеется?
– А у меня всегда свое с собой имеется, Тамарочка. И паспорт, и рожа моя рябая, и душа нараспашку!
Так, за разговором, они дошли до синего тента кафе, уселись за хлипкий пластиковый столик с такими же хлипкими креслицами. Тамара огляделась – на кафе это заведение слабо тянуло, конечно. Так, забегаловка. Чистой воды пивнушка. Но уж тут не до выбору – куда кавалер пригласил, туда и пришла. Может, у него с деньгами туго?
Молоденькая девчонка в засаленном переднике принесла им пиво в огромных запотевших кружках, бухнула ими об стол совсем не вежливо. Тамара тут же потянула кружку к себе, приложилась, сделала несколько больших глотков – очень уж пить хотелось. Прямо в горле все пересохло. От волнения, наверное. Потом, осмелев, вытащила онемевшие ноги из тисков-лодочек, скрестила ступни, покачала ими в воздухе и вдруг почувствовала себя почти счастливой. И правда – хорошо! Пиво быстро распространилось по организму, обволокло его тепло и бархатно. Под порывом несильного ветра слегка колыхнулся тент над столиком, желтый тополиный лист залетел, покружился и упал ей на колени – маленький, жалкий, пожухлый. Отчего-то он особенно ее растрогал, этот лист. Еще тепло, еще ему жить да жить, а вот, поди ж ты, сорвало шальным ветром, унесло с дерева…
47 
