131 
Даже когда говорил, он чувствовал облегчение.
Бланш выглядела взволнованной, словно ее поймали в том месте, где она не должна быть.
— Я знаю, мы планировали провести праздники вместе в Хэрмон-Хаус. Ваша мама приложила огромные усилия, чтобы обеспечить мое пребывание.
— Все в порядке. Если ваш отец плохо себя чувствует, вы должны поехать домой и позаботиться о нем. Графиня конечно же поймет.
Он улыбнулся Бланш, и это было искренне. Было хорошо улыбаться так снова.
— Я вызову вашу карету, — сказал он.
Она вспыхнула и не избежала его взгляда.
— Я уже вызвала карету, потому что была уверена: вы поймете. Я правда должна навестить отца. Но мне нужно попрощаться с вашей семьей. Я уеду через несколько минут.
— Дайте мне знать, когда вы будете готовы уехать, и я провожу вас до дверей, — сказал он.
Бланш сделала реверанс, и он смотрел, как она возвращается в дом. Однако его облегчение было коротким, потому что его сводный брат зашел в дверь, как раз когда она выходила. Он напрягся, когда Девлин приблизился, неся два бокала.
— Должно быть, ты хочешь умереть, раз стоишь на улице в такую ночь, — спокойно заметил Девлин.
Тайрел знал, что Элизабет доводится ему дальней родственницей. Интересно, подумал он, для всех ли в семье характерны такие серые глаза.
— Если хочешь заморозить себя, то я против этого. Держи.
Он протянул Тайрелу напиток.
Тайрел принял бокал.
Девлин посмотрел на разбитый бокал, несколько осколков которого оставались на балюстраде. Тайрел пил и надеялся, что его брат будет заниматься своими делами. Чтобы перехитрить его, он сказал:
— Вирджиния никогда не была красивее, и я никогда не видел ее счастливее. Материнство ей подходит, точно, как и тебе женитьба.
Девлин улыбнулся.
— Она опять беременна, Тай, — мягким тоном произнес он; такой тон Тайрел просто не привык слышать от него.
— Боже мой! Поздравляю!
И впервые после того, как уехала Элизабет, ему стало немного радостно. Он был по-настоящему счастлив за них обоих.
— А я еще не поздравил тебя с твоей помолвкой, — проговорил Девлин, посмотрев не него очень пристально.
Улыбка исчезла с лица Тайрела, и он кивнул:
— Наши дороги не пересекались с тех пор, как ты вернулся домой. Спасибо.
Взгляд серых глаз Девлина был пронизывающим.
— Твоя будущая невеста красивая женщина, — наконец сказал он.
— Да.
Тайрел отвернулся.
— А тебе все равно. Она ни капли не интересует тебя.
— Не начинай! — в ярости обернулся Тайрел.
Девлин был полностью сбит с толку.
— Да что же это такое?
Тайрел вернул себе самообладание, жалея, что обнажил эмоции.
— Я видел, как ты злишься, всего раза два или три за все время, что знаю тебя, — тихо сказал Девлин. — Ты один из самых спокойных мужчин, кого я знаю. Тебя почти невозможно вывести из себя, Тайрел.
— Не вмешивайся, — сухо произнес Тайрел.
Девлин поднял брови:
— Во что вмешиваться? Ты выглядел очень расстроенным, когда я приехал сегодня сюда. Что, черт побери, не так?
Тайрел уныло улыбнулся:
— Что может быть не так? Я женюсь на женщине, которая красива, добра и воспитанна. В самом деле, я женюсь на большой удаче. Леди Бланш — совершенство, не так ли?
— «Леди Бланш», — медленно повторил Девлин.
Тайрел схватился за балюстраду и уставился в ночь. Девлин подошел и встал позади него. Прошло время, прежде чем он заговорил, и его тон был тихим и спокойным.
— Ты для меня великий брат. Когда твой отец женился на моей матери, ты мог бы отказаться принять Шона и меня. Ты не только принял меня в свою семью, но и сделал это с благосклонностью. Я помню время сразу после их свадьбы. В те дни было так много сплетен о графе и моей матери. Люди хотели думать, что она изменяла моему отцу. Я пытался выбить глаз и разбить нос одному фермеру за его унижения; он был в два раза старше меня и в два раза выше. Ты не думал дважды, чтобы присоединиться к драке, Тай. В тот день ты по-настоящему стал моим братом.
Тайрел хорошо помнил тот случай. Им обоим было одиннадцать лет, и он никогда не видел такого дерзкого поведения или такой храбрости, как у Девлина. Теперь он улыбнулся:
— Отец был в ярости. Он отхлестал кнутом нас обоих.
— Мой отец обрушил бы кулак на мою голову, — без горечи произнес Девлин. Он также улыбался. — Я предпочел кнут.
131 
