Последние отзывы

  92  

— Я не хочу быть грубым, — сказал он, склонившись над ней, прижав ее плечи к постели, — но не думаю, что могу себя контролировать.

И улыбнулся ей.

Ее сердце перевернулось, расширяясь от любви. Она улыбнулась в ответ и хотела сказать ему, что любой его поступок будет правильным.

На его щеке появилась ямочка. Он потянул шнурок ее сорочки у выреза, раздвинул горловину, опуская через оба плеча и грудь к талии.

Нэд заплакал во сне.

Нэд. Ее план… вино.

Лизи вскочила, словно подстреленная из пушки, схватила свою сорочку, попыталась натянуть ее. Тайрел встал, одетый только в бриджи и сапоги. Лизи увидела, как он возбужден, и желание большее, чем какая-либо другая женщина могла себе позволить, охватило ее.

— Ребенок в порядке, Элизабет. Рози подойдет к нему. Я говорил с ней до того, как пришел сюда.

— Вино, — задохнулась Лизи.

Она подбежала к маленькой прикроватной тумбочке, где стояла бутылка вина, открыла ее и взяла два бокала.

— Что ты делаешь, Элизабет? — спокойно спросил он, но его глаза блестели, когда он наблюдал за ней. — Почему ты вдруг так занервничала? Я собираюсь доставить тебе такое удовольствие, какое не доставлял еще ни один мужчина. Обещаю.

Она замерла, стиснув сорочку у шеи. Одно прикосновение, и она взорвется.

Возбуждение вперемешку с волнением довели ее до полуобморока.

— Мы оставим вино на потом, — мягко произнес он.

Лизи отвернулась, наливая вино в бокал. Ее рука дрожала.

Тайрел взял ее за запястье, успокаивая. Он стоял так близко позади нее, что она чувствовала, как пульсирует его тело.

— Ты боишься? — недоверчиво спросил он.

— Нет, — удалось сказать ей. Она не хотела выпускать бокал вина. — Просто нервничаю, милорд.

— Не надо. Я не собираюсь причинять тебе боль. В конце концов, ты же не девственница, — успокаивающе прошептал он в ее ухо.

Лизи почувствовала, как у нее подгибаются колени. Он обнял ее сзади, сжимая грудь.

— Поставь вино, Элизабет, — приказал он.

Пытаясь удерживать свою сорочку и вино, она кое-как высвободилась из его объятий, и, когда она это сделала, вино пролилось на его красивые бриджи. Отойдя, она натолкнулась на кровать и, пользуясь возможностью, пролила вино на бледно-голубые простыни.

Повисло молчание.

Лизи закрыла глаза, моля о помощи, и повернулась посмотреть на него. Она забыла о своей сорочке, и та упала в лужу на полу.

Тайрел смотрел на нее и улыбался.

Лизи внезапно застыла. Она добилась, чего хотела, — на кровати было огромное красное пятно. Сейчас она может забыть обо всем, кроме мужчины, который хотел заняться с ней любовью.

Ей нужно вести себя скромно, нагнуться, поднять свою сорочку. Но она не двинулась. Она почувствовала гордость за свои полные грудь и бедра, поскольку увидела восхищение в его глазах.

К ее удивлению, он налил бокал вина.

— Ты очень напугана. Это потому, что я большой мужчина? Я войду медленно. Не хочу причинять тебе боль, Элизабет. — Он повернулся к ней, протягивая бокал. — Выпей. Это тебя успокоит.

Лизи покачала головой, не взяв стакан и не отводя от него глаз. Его взгляд затуманился. Тайрел отставил бокал, взял ее за руку и притянул к себе. Его тело дрожало. Он стал гладить ее плечи, руки, грудь.

— Ты такая милая!

Лизи вцепилась в его огромные голые плечи.

— Не такая милая, как вы, милорд, — сказала она.

— Ты хочешь меня? — грубо спросил он.

Она с трудом отвела взгляд от его груди и кивнула:

— Всегда… Я всегда хотела вас, милорд.

Еще миг — и Лизи была в его объятиях, в постели, на спине, Тайрел навис над ней. Лизи напряглась, когда он поцеловал ее с неистовой страстью.

Тайрел отстранился, срывая с себя бриджи.

Лизи приподнялась на локтях. Она почувствовала пустоту между ног, и только он мог заполнить ее сейчас. Она так сильно закусила губу, что из нее пошла кровь, когда увидела его обнаженным, и попыталась не вскрикнуть. Стоя с бриджами в руках, Тайрел посмотрел на нее.

Ни один мужчина не может быть великолепнее или могущественнее, подумала Лизи.

Словно прочитав ее мысли, он самодовольно улыбнулся ей.

Он отбросил свои бриджи и, раздвинув ее ноги, наклонился над ней, кончик его мужского естества, горячего и огромного, уперся ей в живот.

— Ты готова, — резко сказал он.

Это был тот момент, о котором она мечтала, момент, когда она могла стать частью его. И он это знал.

  92