67 
– Вы услышали о Романе?
– Да, буквально через день. Я сама подкинула им тему для разговора. Вечером, перед тем, как им уйти из мастерской домой, я разыграла сцену и сказала, что сегодня годовщина смерти моей сестры, что ее отравил муж и что он откупился… Что-то в этом роде. Я рисковала, конечно. Но моя фраза сыграла. Они пришли домой и… помянули Романа. Вы не представляете, что со мной тогда было… Они говорили о нем, сожалели о том, что им пришлось… связывать Романа, что он, выпив несколько глотков кофе, вдруг почувствовал что-то неладное, и они, пьяные, набросились на него, связали и заставили допить кофе до конца. Вика плакала, Марина успокаивала ее и просила прощения… Я не верила своим ушам… Я скажу вам… как вас?..
– Женя.
– Я скажу вам, Женя. Я не хотела, чтобы это были они. Я больше всего на свете хотела ошибиться. Ведь, когда я поняла, что это Вика с Мариной, я должна была им отомстить за Романа.
– Как вы это сделали?
– Очень просто. Заговорила о грибах, пригласила к себе в гости, угостила потрясающе вкусными солеными груздями, а потом предложила им прокатиться в лес, в Алексеевку, там якобы всегда оставляют мне грибы… Я все знала о том опасном участке дороги, все… Но мне надо было всего несколько минут, чтобы перерезать тормозной шланг…
– Дальше можете не рассказывать, – остановила ее Женя. – В алексеевском магазине вы оставили для них банку с грибами… Действовали через посредника.
– Да, все правильно.
– Но зачем вам понадобилось привлекать к этому происшествию внимание? Неужели нельзя было найти другой, еще более опасный участок дороги?..
– Понимаете, ведь я становилась убийцей. Чем я была лучше их? А мне хотелось быть лучше. Я так настрадалась… Я – не убийца!!!
– А они, думаете, не страдали все эти восемь лет?
– Вы хотели бы, чтобы я их простила? Я тоже думала об этом. Но потом решила сделать так, как задумала. Если в милиции не дураки, то они найдут и перерезанный шланг, и обратят внимание на то, что девушек зовут так же, как и тех, погибших в 1997 году… Если мне судьба быть наказанной, меня вычислят и привлекут…
– Вы играли своей судьбой?
– Можно сказать и так… И мне повезло – автокатастрофа, понимаете, несчастный случай, эксперты не дали себе труда проверить тормоза… Нервы мои были на пределе… Мне стало страшно…
– Вы поэтому показали Сергею Диденко портреты? Играли судьбой? – усмехнулась, не скрывая своего презрения, Женя.
– Да. Я повсюду расставила подсказки. Но не знала, чем все это закончится. А мне хотелось, чтобы все закончилось. Мне надо было кому-нибудь рассказать о том, как у меня отняли сына, но не смогла признаться даже Мише…
Она вдруг посмотрела Жене в глаза:
– Вот только Эрику позвонила, сказала, что подстроила автомобильную катастрофу, и что Вики и Марины больше нет в живых… Выпила много и позвонила…
– И как он отреагировал на ваше сообщение?
– Сказал, что мне пора возвращаться в Вену, что он скучает и что мне нельзя много пить… Конечно же, он не поверил мне. Женя, почему именно вы пришли ко мне?
– Я выхожу замуж за Вилли… Он когда-то встречался с… Ольгой, то есть с Викой… Это он узнал ее на портрете, написанном вашим сыном… Он хочет иметь этот портрет. Хотя бы этот, один, если нельзя купить два.
– Неправда. Дело не в портретах. Ведь не в портретах, Женя? – На глазах ее выступили слезы. – Диденко знает?
– Не знаю… Но он сделает так, как скажу ему я. У нас с ним свои дела…
– Что вы хотите? Деньги? Сколько? – Гончарова разрумянилась, глаза ее заблестели.
– Понимаете, я… Поначалу мне эта история была неинтересна, а потом я увлеклась, дошла до конца и захотела встретиться с вами, поговорить… понять…
– Жестоко говорить мне такие слова. Так чего вы хотите, бессердечный вы человек?
– Ничего. Я хочу к Вилли… Я устала от вашего рассказа, от вашего гениального сына, который покалечил судьбу Вики, ждавшей от него ребенка, он грубо обошелся с двумя своими беременными подругами… Мне непонятно поведение Наташи, отбившей Романа и пожелавшей поехать вместо Вики в Вену… Меня тошнит от вас, от вашей трусости и ваших пошлых подсказок, от вашей дурацкой игры в кошки-мышки с самой собой, а уж никак не с судьбой. Мне стыдно, что я вообще была знакома с этими девчонками-оборотнями… Я не увидела в этой истории ни одного светлого человека, за исключением, быть может, Эрика Раттнера. Но вы и его бросили. Что вы за люди такие? Да, Вика и Марина совершили страшное убийство, но сгоряча, от отчаяния… Они озверели, и им нет прощения, но вы-то! Почему не сдали их милиции? Почему не занялись поисками доказательств их вины? Хотя стоп. Какое право я имею вообще судить кого-либо. Я ухожу, у-хо-жу. Мне здесь душно…
– Вы заберете с собой картины? – равнодушным голосом спросила Гончарова. – Можете забирать все…
– Нет, мой жених Вилли придет к вам и купит их у вас за ту цену, какую вы сами назначите…
– Вы все расскажете Диденко? – спросила Гончарова упавшим голосом. Она испугалась, доигралась, дошла до точки.
– Вы хотите узнать час, когда за вами придут? А я не скажу вам… Вы же до сих пор играли с судьбой, вот и играйте дальше…
Женя выбежала из мастерской и попала в объятия Вилли.
– Ну, как? Договорилась?
– А ты? Ты договорился с Диденко? – нервно спросила она.
– Я просто рассказал ему все, а что будет дальше, зависит только от него… пусть вся эта история останется на его совести. Ну же, Евгения, что с картинами? Я умираю, как хочу эти портреты…
– Они не продаются, – сказала она и, круто повернувшись на каблуках, пошла к машине.
67 
