14 
Увидев на пороге свою шестилетнюю дочь, Николас заставил себя улыбнуться. У него замерло сердце, как замирало всякий раз, когда он видел ее.
— Входи, — сказал князь.
Девочка была худенькая, с прозрачной, как фарфор, кожей, черными глазами и гладкими черными волосами. Когда-нибудь она станет копией красавицы матери. Катя смотрела на него огромными глазами, слишком серьезными для ребенка ее возраста.
Позади девочки стояла ее гувернантка, высокая дама в очках со строгим выражением лица.
— Ваше сиятельство, — сказала она, — я просила княжну не беспокоить вас.
— Моя дочь никогда не беспокоит меня, — улыбнулся он. — Входи, Катюша.
Ему хотелось броситься к Кате и схватить ее на руки. Но князь не посмел этого сделать. Мари-Элен приложила много усилий, чтобы возвести между ними стену, и преуспела в этом.
Катя вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Тэйчили осталась в коридоре.
— Надеюсь, я не потревожила тебя? — серьезно спросила девочка.
— Думаю, нам надо поговорить, — отозвался князь. Она кивнула. Взгляд больших черных глаз сосредоточился на его лице.
— Иди сюда, — сказал он. — Садись рядом, душенька. Катя в красивом белом платьице, отделанном лентами и кружевами, подошла ближе и расположилась в одном из двух массивных кресел, стоявших перед письменным столом. Николас снова опустился на диван. Катино личико не выражало никаких эмоций.
— Твоя мама очень больна, — начал Николас.
— Она умирает, — сдержанно уточнила девочка.
Николас заглянул ей в глаза, но так и не понял, что она чувствует. Поразительно, что столь юное существо так тщательно скрывает свои эмоции!
— Кажется, это так. Но еще есть надежда. Мы с тобой должны вместе помолиться за нее.
Катя молча кивнула.
Они опустились на колени и склонили головы. Князь чувствовал себя лицемером, но понимал, что делает это ради ребенка. Он не часто прибегал к молитвам, хотя считал себя верующим человеком. Николас видел много умирающих, поэтому не верил, что молитва творит чудеса.
— Отец Небесный, — тихо начал он, — мы оба просим тебя сохранить жизнь моей жены, Катиной матери. Пусть она останется жить. — Князь перекрестился. — Аминь. — Потом взглянул на склоненную головку Кати. — Ты хочешь что-нибудь добавить?
Катя подняла к нему побледневшее личико. В глазах ни слезинки, губы стиснуты. Она кивнула.
Как он утешит Катю, если Мари-Элен умрет? Ее едва ли можно назвать хорошей матерью. При каждом удобном случае Мари-Элен, не терзаясь угрызениями совести, оставляла Катю в Твери под присмотром гувернантки и нянюшек, а сама бросалась в вихрь развлечений, порхала из Москвы в Санкт-Петербург, потом оказывалась где-нибудь в Вене, Праге или Риме. Николас не раз заставал Катю у окна, терпеливо ожидавшую возвращения матери.
Но и самой дурной матерью ее не назовешь. Возвращаясь домой, она привозила множество немыслимых подарков и оживленно рассказывала дочери забавные истории о своих приключениях в разных странах. Николас знал, что Катя обожает ее.
— Милостивый Боженька, — тихо проговорила девочка, — не дай моей маме умереть… Пожалуйста! Она такая молодая, такая красивая, и я знаю, что она очень любит меня… и папу тоже. Обещаю сделать все, что ты пожелаешь, Боженька, только пусть мама останется жива. Аминь.
— Аминь, — эхом повторил Николас, едва сдержав слезы.
Он помог дочери подняться. Ему было бы легче утешить умирающего от ран солдата на поле боя, чем собственную дочь, не проронившую ни слезинки.
Николас погладил худенькое плечико Кати.
— Не бойся.
Девочка поежилась от прикосновения и отвела взгляд:
— Может, я больше никогда не увижу ее…
— Если мама попадет на небеса, ты когда-нибудь встретишься там с ней. Только не следует торговаться с Богом, Катя. В следующий раз пообещай ему сделать что-нибудь хорошее не в обмен на жизнь твоей мамы, а просто так.
Она печально кивнула. Князь улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.
— Думаю, нам надо подняться наверх и узнать, как чувствует себя мама. Возможно, доктора позволят нам зайти к ней. — Николас понимал, что необходимо проявить осторожность. Ведь если Мари-Элен умерла, пусть лучше она останется в памяти Кати веселой, красивой и живой.
Они молча вышли из комнаты. Наверху стояла мертвая тишина. Дверь в комнату Мари-Элен была закрыта. Князю вспомнилась ночь, когда родилась Катя.
— Подожди здесь, — сказал он и вошел в комнату. Доктора и сиделки обернулись. Один из врачей подошел к нему.
14 
