очень нудно 
37 
– Может, у него самого сейчас проблемы, – предположила она, – он-то ведь тоже без работы остался.
– Какие у него проблемы? У него шикарная квартира, машина, деньги. Он-то не будет думать, где взять денег на еду! Да, временно придется перестать пить французское вино и ездить на горных лыжах.
– А он что, ездит? – удивилась Ника.
Я пожала плечами:
– Не знаю. Вполне возможно. Я вообще о нем мало что знаю. Только то, что этот холеный ублюдок не умеет даже печь растопить. Зато шоколадные конфеты ест как семечки.
– Это не преступление, – возразила Ника.
Я кивнула. Честно говоря, только если быть до конца честной хотя бы с собой, я уже жалела, что наговорила все эти глупости Стасу. И гадости. Теперь вопрос был окончательно решен – мы расстались. Еще полчаса назад я могла воображать себе, что пройдет время, он перезвонит, спросит, помню ли я его еще, и не хочется ли мне целоваться в его машине под бормотание новостных радиостанций. Теперь можно было расслабиться и начинать зализывать раны. Я снова была одна, одна как перст и совершенно никому не нужна. Бессмысленный и беспощадный русский кризис поглотил не только мою работу, но и мужчину, лучше которого не было и нет во всем мире.
– Ника, мне так плохо. Что мне делать? – спросила я у собственного ребенка, который во всем полагался на меня.
– Что, совсем нет никаких вариантов? – испугалась она. Я вдруг разозлилась на себя. Как я могу ее нервировать, в ее-то положении. Вот я дура!
– Все будет нормально. Не волнуйся. Я устроюсь на работу, да хоть вот в «Седьмой континент». Перебьемся какое-то время, а потом перейду на нормальное место. Завтра же напишу им, что согласна.
– Мам, вдруг он меня не захочет больше видеть? Вдруг он меня бросит? – вдруг выпалила Ника, пропустив мимо ушей все, что я ей говорила. Я даже не сразу поняла, о чем она.
– Кто бросит?
– Коля. То есть вдруг я признаюсь ему, а он ответит, что это – мои проблемы. А у меня уже живот заметен.
– Ну, понимаешь, как тебе сказать, – смутилась я.
Мне хотелось бы ответить ей, что это невозможно. Что мужчины не такие, и что он, этот ее Николай (надо вообще-то с ним разобраться, мерзавцем), обязательно обрадуется. Но меня только что, буквально десять минут назад, бросил Стас. А он – один из лучших среди всех мужиков, с которыми я когда-либо встречалась. И что, что я после этого должна сказать дочери?
– Только не говори мне, что тогда он мизинца моего не стоит, – отрезала мне путь к отступлению Ника.
Черт, а я ведь именно это и хотела сказать. Эту чудовищную банальность.
– Не скажу. Хотя… может, и Стас мизинца моего не стоит! – грустно улыбнулась я. Нет, в том-то и дело, что стоит. Да, такого, как Шувалов, не было прежде и не будет в будущем. А я сказала ему, что ненавижу его!
– Вам с этим Колей надо просто поговорить. Только не так, как я. Все-таки это такая, м-м-м, непростая новость, верно?
– Может, и не надо говорить? – ухватилась за соломинку Ника. – Еще только три месяца, ничего не заметно. Если правильно одеваться…
– Ника, – спросила я, – неужели тебе легко быть с ним и молчать? А вдруг он потом обидится, что ты все скрыла от него? Он имеет право знать, тебе не кажется? Да, это может быть тяжело, но кто знает правду – тот может двигаться вперед. Вдруг он тоже любит тебя?
– Да? – снова разрыдалась дочь. – За что? За что меня любить? Посмотри на меня, какая я жуткая! И в институт провалюсь!
– Что ты, – опешила я. – Ты – жуткая? С чего ты взяла?
– Я что, в зеркало не смотрюсь? – обиделась она, а я вдруг все поняла. В ее возрасте она совсем не представляет, какое она чудо. Боже мой, наши дочери уверены, что ничего не стоят. Как же это мы так их растим?
– Ника, дорогая, ты прекрасная девочка. И очень хороший человечек. И я очень тебя люблю, и ты ужасно красивая и обаятельная, да-да, я не вру. Просто я не говорила этого тебе, потому что мне казалось, что это же очевидные вещи. Кто ж их говорит? Ты красотка и лапочка. Ты сомневаешься? Тогда откуда у тебя столько друзей? Почему тебе мальчишки звонят день и ночь?
– Может, от скуки?
– Ага. И целовались вы тоже от скуки? – покачала я головой. Потом села рядом с ней и посмотрела ей в глаза.
– Что, мам? Ты что? – заерзала она.
– Слушай, я хочу тебе сказать что-то важное. Только не думай, что я хочу тебя успокоить. Ты понимаешь, уверенность в себе – такая сложная штука, она ведь приходит с годами. Ты сейчас просто слишком мало о себе знаешь, вот и не видишь, как ты прекрасна.
37 
