29 
– Это не чушь, Арсений, не чушь! – горячо заспорила Маша, уже сама протягивая руку к стакану. – Если чувство было настоящим, а не надуманным, оно никуда не уходит! А иначе ты бы встал и ушел легко, ни о чем не задумываясь... И не сидел бы сейчас здесь со мной, не напивался бы с горя...
– Да не люблю я ее больше, не люблю! – раздражаясь, громко заговорил Арсений. – Просто не могу я вот так взять и бросить ее одну, она и в самом деле не выживет без меня, сдохнет, как собака без хозяина!
– Лукавишь ты, Арсений Львович, ой, лукавишь! Не сдохнет без тебя твоя Инна, будет жить, как жила... Ты сам не хочешь уходить, страшно тебе, правда? Признайся, легче будет...
– Нет, Мышонок, я уйду. Я уже решил. Просто трудно очень, ты права... Я же в этом доме родился, здесь детство мое прошло, здесь я родителей похоронил... Я как будто сам сейчас умираю, как будто половину себя здесь оставляю, а она, эта половина, сопротивляется изо всех сил... И без Аленки уже жить не могу. Влюбился я, понимаешь? Второй раз в жизни так сильно влюбился! Вижу ее – и душа улетает, так же, как тогда, с Инкой... Ты знаешь, я ведь на работу мчусь по утрам на красные светофоры, чтобы поскорее ее увидеть! И внутри все двигается, переворачивается от счастья... Кстати, а как она там?
– Как, как... Как обычно! Сидит, будто палку проглотила, гавкает на всех подряд... Боится, бедная, что ты передумаешь! Она ж на тебя ставку сделала, ты для нее лакомый кусочек! Сразу раз – и все свои мордоплюевские проблемы решить можно!
– Какие проблемы? Не понял...
– Ну, это афоризм такой. Понимаешь, в деревне Мордоплюевке богатых бизнесменов не водится, там только, как правило, животноводы и механизаторы обитают. А с ними, как известно, красивой жизни не построишь!
– Ты что-то путаешь, Мышонок! Она в городе выросла, ее бабушка воспитала, генеральша какая-то...
– Ну да, сказки юного пекаря... Прямо «Москва слезам не верит»! Как тебя легко обмануть, Арсений...
– Мышь, а ты, оказывается, злая... Ты ж стерва настоящая, Мышь! Да Бог с ним, что она из деревни! Это ж ничего не меняет!
– Да не любит она тебя, неужели ты не понимаешь?! Тебе ж потом больно будет, когда сам увидишь...
– Вот когда увижу, тогда и поговорим!
– Да ради Бога, только поздно будет! И как ты со мной поговоришь, интересно? Или ты думаешь, что я с твоей Аленой дружить буду, как с Инной?
– При чем здесь Алена? Ты со мной будешь дружить... – неуверенно произнес Арсений, вставая из-за стола и доставая непочатую бутылку водки из холодильника. – Ведь будешь? – снова спросил он, разливая водку по стаканам.
– Арсений, ответь мне, только честно... – задумчиво беря в руки свой стакан, тихо сказала Маша. – Ты для чего магазины продал?
Арсений опять уставился в окно, замолчал надолго. Потом повернулся к Маше, посмотрел в глаза, заговорил раздраженно:
– Чего ты от меня хочешь, Мышь? Я ей оставляю эту квартиру и дачу, машина у нее своя есть. Я должен с чего-то начинать? Тем более что я собираюсь и дальше ее как-то содержать! Хотя, конечно, было бы лучше, если б она на работу устроилась... Не в материальном смысле, то бишь не в целях зарабатывания на хлеб, а чтоб с ума не сойти... Я ж ее знаю. Таких себе тараканов в голову нагонит!
– Ты знаешь, Арсений, любая женщина при таких обстоятельствах без тараканов в голове не обойдется, даже самая сильная!
– Ну что я могу сделать, Мышь, что? – опять сорвался на крик Арсений и тут же сник, тяжело опустив воспаленные веки. Помолчав, уже спокойно добавил: – Ты Инку одну первое время не оставляй, ладно? И на дачу с Семеном и Варькой приезжайте, как на свою, в любое время... Для вас всех, я думаю, с моим уходом ничего не изменится...
– Для всех все изменится, Арсений... А для меня, я думаю, изменится даже больше, чем для Инны...
Арсений удивленно уставился на Машу, смотрел молча, как она вертит в руках пустой стакан, не решаясь поднять на него глаза.
– Ну чего ты на меня так смотришь? – со слезами в голосе вдруг отчаянно крикнула она. – Наливай давай скорее своей водки!
От неожиданности он уронил ноги со стула на пол, схватил в руку бутылку и рассмеялся совсем по-мальчишески, как раньше:
– Ой, Мышь, ну ты даешь! Впервые слышу, чтоб ты на меня вот так кричала! Ты совсем пьяная, что ли?
– Да, я пьяная, я вот уже двадцать лет хожу пьяная, только внутри себя...
– Как это?
– А так... Люблю я тебя. С того самого дня, как увидела... Банально, да? И с женой твоей дружу только для того, чтоб с тобой рядом быть! Ношу в себе это мучение уже двадцать лет, и на работу на красный свет мчусь, как ты говоришь, уже двадцать лет, и Семена обманываю уже двадцать лет... Так что не говори мне, что я чушь несу! Я знаю, каково это – любить и не быть вместе, очень даже знаю, так что ты мне про свою Алену не рассказывай... У меня этого тяжкого опыта гораздо больше накоплено, чем у тебя!
29 
