17 
Я шагал рядом со старым шофером и пожирал глазами роскошных красавиц, что строили мне глазки из прикрытых решетками окон. Красавицы прямо-таки молили: вонзи в меня клюв!
Старик живо объяснил мне, что к чему. В одном здании выставляли напоказ свои черные блестящие ноги «американки»: короткие юбки, туфли на платформе, розовые сумочки с надписью бисером, девушки поджарые, спортивные — для клиентов, предпочитающих западный тип. Возле другого дома расположились «традиционалистки» — полные, пухлые, в сари; у них свой клиент. В окнах третьего борделя — евнухи, в соседнем доме — подростки.
Между ног женщины мелькнула голова мальчишки — и исчезла.
Ослепительная вспышка: сразу четыре светлокожие непалки в шикарном красном белье зазывно распахивают голубую дверь.
— Их! — закричал я. — Их! Их!
— Ладно, — согласился старик. — Меня тоже всегда тянет на иностранок.
Мы вошли, шофер выбрал себе из четверки одну женщину, я — другую. Мы направились в комнаты, и моя избранница закрыла за нами дверь.
Мой первый раз!
Через полчаса мы с учителем, пьяные и довольные, дотащились до его дома. Я разжег и подал ему кальян, шофер затянулся и выпустил из ноздрей дым.
— Ну что тебе еще? Теперь ты водитель и мужчина — и все благодаря мне.
— Сэр... Мне нужна работа. Не могли бы вы расспросить таксистов, вдруг им кто нужен. На первых порах готов работать бесплатно.
Старый шофер расхохотался и выдохнул дым мне в лицо.
— У меня у самого сорок лет не было постоянной работы, наглец ты этакий. Как, мать твою, я могу раздобыть тебе место? Сгинь с глаз моих!
Наутро я ходил от дома к дому, стучался у ворот и парадных дверей богатых особняков, спрашивал, не нужен ли водитель, на вашу машину, — хороший водитель, опытный.
Ответ был один: нет.
Так работу не найдешь. Надо, чтобы кто-то из домочадцев знал тебя лично. А стучаться в дверь и спрашивать — напрасный труд.
По большей части в Индии простора для предпринимательства никакого, Ваше Превосходительство. Это печальный факт.
Когда я, измученный и мрачный, возвращался вечером домой, Кишан утешал меня:
— Не теряй надежды. Продолжай. Не сегодня завтра повезет.
И я ходил от дома к дому, от ворот к воротам и спрашивал, спрашивал... И получал неизменный отказ. Наконец, недели через две, я набрел на особняк, обнесенный десятифутовой стеной. Каждое окно было забрано решеткой.
Раскосый вальяжный непалец глядел на меня сквозь прутья ворот.
— Чего тебе?
Тон его мне совсем не понравился, но я изобразил широкую улыбку.
— Не нужен ли вам водитель, сэр? У меня стаж четыре года. Мой хозяин недавно умер, и я...
— Пошел на хрен. У нас уже есть шофер. — Непалец вертел в руках связку ключей и скалил зубы.
Сердце у меня упало, и я чуть было не махнул рукой и не отправился восвояси, но тут увидел человека в свободной белой одежде. Человек мерял веранду шагами, погруженный в свои мысли. Клянусь богом — клянусь всеми 36 000 005 богами, — как только я увидел его лицо, сразу понял: «Быть ему моим хозяином».
Он глянул с веранды вниз — и темная сила сплела наши судьбы воедино.
Я знал: он спускается по ступенькам, спешит мне на помощь. Надо только его дождаться, а пока заговорить зубы заразе непальцу.
— Я хороший водитель, сэр. Не курю, не пью, не ворую...
— Пошел на хрен. Не понял, что ли?
— Чту Бога, чту свою семью...
— Да что с тобой такое? Проваливай, сказано!
— Не распускаю сплетен про хозяев, не беру чужого, не сквернословлю...
Дверь дома отворилась. Но это был не человек с веранды — во двор вышел толстый сутулый старик с пышными седыми усами, заостренными на кончиках.
— Что здесь происходит, Рам Бахадур? — спросил он у непальца.
— Попрошайка, сэр. Деньги клянчит.
Я всем телом кинулся на ворота:
— Сэр, я из вашей деревни. Из Лаксмангарха! Что рядом с Черным Фортом! Из вашей деревни!
Это был Аист собственной персоной! Старик скосил на меня глаза, присмотрелся...
— Впусти мальчишку, — помолчав, велел он непальцу.
Фр-р-р!
Как только ворота открылись, я бросился Аисту к ногам. Моей быстроте позавидовал бы бегун-олимпиец. У непальца не было ни малейшей возможности перехватить меня.
Вы бы на меня посмотрели, какое представление я им закатил — стоны, мольбы, рыдания! Можно было подумать, я из касты актеров. Уткнувшись носом в отросшие, грязные, давно не стриженные ногти на ногах Аиста, я напряженно думал: почему он в Дханбаде, а не у себя дома, почему не собирает дань с рыбаков, не портит их дочек?
17 
