очень нудно 
48 
Представив себе горничную Софи, у которой брюки медленно сползают по ногам к щиколоткам, Бенедикт почувствовал, как у него перехватило дыхание. О Господи, да ведь он ее хочет, вихрем пронеслось в голове.
Он изумленно ахнул и тотчас же схватился за горло: после мучительного кашля, не дававшего ему покоя всю ночь, горло обожгло как огнем.
– Нужно дать вам моей настойки, - сказала миссис Крэбтри.
Бенедикт исступленно замотал головой. После настойки, которую она давала ему в последний раз, его тошнило целых три часа.
– И не вздумайте мне возражать, - предупредила миссис Крэбтри.
– Не то худо будет, - прибавил мистер Крэбтри.
– Я уверен, от чая мне будет гораздо легче, - поспешно проговорил Бенедикт.
Но миссис Крэбтри уже не обращала на него внимания, отвлеченная другими проблемами.
– Где эта девчонка? - пробормотала она, снова направляясь к двери. - Софи! Софи! - закричала она, распахнув ее.
– Если вы сможете уговорить ее не пичкать меня настойкой, получите пятерку «Банкнота в пять фунтов стерлингов.», - порывисто прошептал Бенедикт мистеру Крэбтри.
Мистер Крэбтри так и просиял.
– Считайте, что уже уговорил!
– О Господи, Боже мой! - вскричала миссис Крэбтри.
– Что случилось, дорогая? - забеспокоился мистер Крэбтри, бросаясь к двери.
– Бедняжка не в состоянии нести поднос и одновременно поддерживать брюки, - ответила миссис Крэбтри, сочувственно цокая языком.
– Вы что, не собираетесь помочь ей? - спросил с кровати Бенедикт.
– Ну конечно, собираюсь. - И миссис Крэбтри устремилась к двери.
– Я сейчас вернусь, - бросил мистер Крэбтри Бенедикту через плечо. - Не хочется пропускать такое зрелище.
– Дайте же кто-нибудь девчонке ремень, черт подери! - взревел Бенедикт.
"Ну почему, в то время как все будут в холле наслаждаться пикантным зрелищем, я должен валяться в кровати!"
А в том, что он должен вести себя именно так, нет никакого сомнения: от одной мысли, что нужно вставать, начинает кружиться голова.
Должно быть, он болен гораздо серьезнее, чем ему казалось вчера вечером. Правда, сейчас его уже не мучили почти непрерывные приступы кашля, но все равно тело ломило, а горло нестерпимо болело. Так сильно, что даже в зубах отдавалось.
Он смутно помнил, как Софи за ним ухаживала: клала на лоб холодный компресс и даже пела колыбельную. Но он практически не видел ее лица. У него не хватало сил открыть глаза, а когда силы находились, комната была погружена во мрак, и Софи постоянно оставалась в темноте, напоминая ему…
Внезапно Бенедикту явственно припомнился сегодняшний сон, и он почувствовал, как перехватило дыхание, а сердце исступленно заколотилось в груди.
Ему снилась она, таинственная незнакомка в серебристом платье, которую он повстречал на балу-маскараде.
Снилась она ему уже неоднократно, хотя с тех пор, как он видел этот сон в последний раз, прошло уже несколько месяцев.
Но почему этот сон вновь посетил его именно сегодня? Он думал и даже втайне надеялся, что отсутствие этого сна в течение такого продолжительного времени означает, что он уже освободился из-под влияния незнакомки? Похоже, что нет…
А может быть, знакомство с Софи навеяло на него воспоминания?
Но ведь Софи абсолютно не похожа на женщину, с которой он танцевал два года назад. Ни волосами, ни фигурой. Волосы слишком короткие, а фигура слишком худая. Руки Бенедикта до сих пор четко помнили округлые формы женщины в маске, когда он танцевал с ней. По сравнению с ней Софи можно назвать тощей. Голоса, правда, кажется, немного похожи. Однако следует признать, что по прошествии времени воспоминания о той волшебной ночи становились все более смутными, и он не мог уже точно припомнить голос таинственной незнакомки. Кроме того, речь Софи, хотя и была по сравнению с речью любой горничной гораздо более утонченной, с речью таинственной незнакомки не шла ни в какое сравнение. Речь незнакомки выдавала в ней представительницу великосветского общества.
Бенедикт недовольно фыркнул. Его раздражало, что приходится постоянно называть ее "таинственной незнакомкой". Самым неприятным было то, что она скрыла от него даже свое имя. Иногда ему хотелось, чтобы она назвалась любым, пусть даже вымышленным. Тогда можно было бы хоть как-то называть ее про себя.
Хоть какое-то имя шептать в ночи, стоя у окна и мучительно размышляя, куда ее угораздило пропасть…
Размышления Бенедикта были прерваны звуком тяжелых шагов, доносящихся из холла. Первым вернулся мистер Крэбтри, сгибаясь под тяжестью подноса с завтраком.
48 
