9 
Мою жену пугает, что подумают люди, как она говорит. Меня это не тревожит совершенно. Ничто не занимает меня меньше, чем пересуды о моей персоне. Пусть что хотят, то и говорят и думают. Все равно людей я по большей части не люблю, а мнения их редко уважаю. Наши так называемые друзья не интересуют меня давно. Они общаются с нами, мы с ними. Что сводится к вечной маете со зваными обедами, детьми, поездками на выходные на дачу и за границу в снятые на лето апартаменты. Естественно, я всегда принимал во всем этом живое участие и тем самым, как это ни чудовищно, вписался в эту круговерть в качестве неотъемлемого винтика. Приятелям было о чем задуматься, когда я сбежал в лес. Надо же, Допплер, думали они, он-то что. Хорошая работа, чудесная семья, большой дом, вон ремонт шикарный затеял. И что мне отвечать людям, они же спрашивают? — каждый раз говорит моя жена, чуть не плача. Говори что хочешь, отвечал я. Что я безумно увлекся флорой и фауной или просто сошел с ума, да как тебе больше нравится.
Я отдаю себе отчет в том, что мое поведение становится испытанием для моей жены, и несколько раз пробовал растолковать ей, что мое «бегство» никак с ней не связано. Ей нелегко в это поверить, замечаю я. Поначалу она подозревала, что у меня завелась другая, теперь она так не думает. И вроде бы стерпелась с тем, что я живу в лесу, хотя и не понимает, что на меня нашло. И в горе, и в радости, было сказано, когда мы освящали свои узы браком. Проблема тут только в том, что один и тот же день может оказаться для одного радостным, а для другого — горьким.
— Я беременна, — заявляет теперь она, пока мы стоим перед лотком с готовыми супами в крупнейшем в Норвегии супермаркете ICA.
— Ужас, — отвечаю я, — опять? — Мы почти не поддерживали сексуальных отношений с тех пор, как я съехал в лес. Как я уже упоминал, таких случаев наберется два, от силы три. Она приходила в палатку ночью и уходила после краткого соития, во время которого едва обременяла себя тем, чтобы скинуть верхнюю одежду.
— Срок в мае, — говорит она. — Или ты к тому моменту дома, или все кончено. Можешь нас просто забыть. Это понятно?
— Я тебя слышу, — говорю я.
— И мне тяжело одной с детьми и к тому же без твоей зарплаты, — говорит она.
— Ясное дело, — отвечаю я. — Но я живу в лесу не удовольствия ради. Я делаю это потому, что должен жить в лесу, но тебе сложно меня понять, ведь ты никогда не испытывала чувства, что твое место — в лесу. И у тебя все всегда идет отлично, а у меня плохо, ты легко и с радостью общаешься с людьми, а я мучительно и без удовольствия.
— Еще немного, и ты станешь копией своего отца, — говорит она и поворачивается, чтобы уйти.
— Май, — слышу я ее последние слова. Она останавливается и повторяет: май.
Для одного раза многовато. Ходить к людям все равно что нарочно искать неприятностей на свою голову. Лосенку я это растолковал, а сам не уберегся. Естественно, надо было сперва убедиться, что в магазине нет моей благоверной, а потом уж идти шляться по нему как обыкновенному покупателю. Но теперь поздно, дело сделано, информация вошла в мое сердце. Я снова стану отцом. Ужас. Еще раз пережить несколько лет, с утра до утра заполненных этими гнусными песенками; не уверен, что моя психика выдержит такое. Ну почему, почему у меня огромный член? Лучше бы он был с гулькин нос, ни на что не годный, чтоб жена моя не млела от него, даже не вспоминала о нем. Но что мечтать попусту, человеку приходится жить с тем, что ему досталось. Тем более я никогда не видел рекламы или хоть электронного «спама» с предложением уменьшить член в размерах, а дети — это ж действительно чудо, хотя чудесность их не всегда заметна, однако ведь примиряет с ними, всему вопреки. Но что за отвратительный заколдованный круг. Жизнь и смерть. Уходит мой отец, зарождается новая жизнь. Тот, кого я толком не знал, замещается тем, кого я скорей всего никогда хорошо не узнаю.
Кем я не стану точно, так это копией моего отца. Как она могла такое сказать? Я ненавижу эту ее манеру будто бы размышлять вслух. Словно бы она давно ходит, думает над вещами, в которых я ни бум-бум, и вдруг решает поделиться со мной плодами своих раздумий, не всеми, конечно, а так, крупицами, полунамеком, чтоб мне было над чем поломать голову, стремясь дорисовать всю картину. Этим приемчиком она, однако, злоупотребляет, надо будет при встрече посоветовать ей, что ли, подтереться своими сентенциями.
Лосенка будут звать Бонго, как моего отца, осеняет меня, пока я бреду в сторону леса. Хотя отца звали не Бонго, лосенок получит такое имя в честь отца. Бывают в жизни моменты, когда человек обязан мыслить широко и видеть такого рода взаимосвязи.
9 
