очень нудно 
69 
Молодые люди переглянулись и снова уставились в труд неизвестного сочинителя.
«С чего же началась эта история? – спросите вы, неведомые читатели. Увы, точно это знает только тот, кто покоится в фамильном склепе на самом почетном месте. Я же могу только предполагать. И только стоя перед лицом скорого забвения, если не смерти, позволю себе предать свои предположения бумаге. А по моему разумению, было так…
Жил когда-то, в далекие времена какой-то рыцарь, или барон, или лорд, или князь, а может, еще какой высокородный, и был у него сын. Наверное, при нем и обретался, потому как потом выяснилось, что у мальца неплохая выучка. А знамо, военному делу он учился с малых лет и у кого-то из благородных, судя по стилю, каким он это самое военное дело проявлял на практике. Но самое сильное оружие, каким он повергал сверстников, а позже и всех остальных, было заложено намного глубже, чем любая выучка. Намного, намного глубже. Там, где у людей сердце. Но об этом позже.
Так вот, рос у некого неизвестного господина сын. И был он, видно, то ли от той, что не была женой сему господину, или может, от первой жены, которую вспоминать не было ему сил, или от неизвестной, что по какой причине не могла назваться его супругой. Без толку теперь гадать для нас и истории – важно то, что мальчонка не был признан законным и наследовать за отцом не мог. Немного лет прошло, и нежеланного отпрыска отослали с глаз подальше и больше не принимали участия в его судьбе. Что уж пришлось перенести мальцу, теперь никто не знает, – но, видать, немало. Ибо когда прибился ко двору барона Каузака тот, кто однажды станет самым знаменитым воином своего времени, основателем нового славного рода, всесильным властителем – будучи тогда еще чумазым мальчишкой, – он имел при себе самое страшное оружие, которым когда-либо владел человек – ненависть.
Он нес свою ненависть как знамя победителя вперед и вперед. Она дала ему силы выбиться из дворовых мальчишек сначала в оруженосцы, а потом и воины, которые имели право держать меч в руках и умели это делать. Но этого было мало. У ненависти была цель. И охладить ее не могли годы, лишения, бои, смерти врагов и соратников. Пока он воевал против врагов своего сюзерена, ненависть не находила себе выхода. Она росла вместе с мужчиной, его мастерством, его силой, его влиянием. Она дала ему власть над людьми. Как много людей мечутся по жизни в поисках своего пути по бескрайнему океану жизни. А он стоял в нем как непоколебимая скала, и рядом с ним люди обретали опору и цель. И вот настал момент, когда он собрал около себя многих соратников. А тут очень кстати подоспел бунт против короля, и пошел тот, кто будет первым из Фьелгов, по стране с каленым железом, – никому не было от него спасения, никто в той бойне не уцелел. Множество голов врагов короля полетело тогда. Кто знает, какая из них принадлежала тому, кому герой сей истории стремился отомстить и ради этого выжил. Так или иначе, король не забыл оказанной услуги. И вот грамота дана, и нежилые, кишащие чуждыми племенами и разными темными и какими-то другими тварями земли, принадлежат тому, кто отныне носит имя Фьелг. Никто не знает, что за разговор был тогда у сурового воина и короля и отчего последний дал ему такое имя для основания рода. Но никто в то время не посмел пошутить по поводу „женского“ звучания этого имени. А кто посмел, того и земля уже не помнит.
И вновь дружина в седле. И вот земли, по которым и ходить-то было опасно, уже потихоньку заселяются людьми. И на месте, где ранее плясали на шабаше ведьмы, заложен первый камень замка, что взлетит под небеса и будет поражать современников и потомков роскошью убранства и отделки…»
На этом месте Торн оторвался от чтения и с каким-то новым интересом посмотрел на знахарку.
– Что? – не выдержала она.
– А вот мне вдруг стало интересно, – мужчина с трудом удерживался от хохота, явно что-то себе веселое навоображав, – а ты тоже плясала на шабашах?
Ива застыла с открытым ртом, потому как память услужливо подсунула самые компрометирующие моменты из прошлой ее жизни в деревне, когда она обучалась у тетушки-ведьмы.
– А сам-то как думаешь? – наконец выдала она.
Торн немного нервно от сдерживаемого смеха дернул плечом.
– Тогда что спрашиваешь? – хмуро буркнула девушка, опуская взгляд в книгу, чтобы не видеть этой ухмыляющейся физиономии.
– Мне просто интересно – ты тоже плясала голая под луной? – Смех в голосе все-таки прорвался наружу, и рыцарь, совсем не по кодексу, заржал над собственной шуткой.
69 
