очень нудно 
48 
Оборотень ничуть не оскорбился.
– Шерши, это ты разболтал этим прохвостам про мои слабости? – повернулся он к стоящему рядом духовнику.
– Если бы я разболтал, то они знали бы и про лепешки.
– Ааа!!! – радостно завопили «прохвосты», а напарники просто засмеялись.
– А правда, Майрэл, а за что ты любишь море? – Шерши смотрел на барса поверх веера. Карие глаза казались на редкость серьезными.
Перевертыш вновь повернулся к морю и покачал головой.
– Признаться, – произнес он через некоторое время, – это из той же песни, что и моя любовь к молоку и лепешкам. Из детства. Почему я люблю молоко и лепешки? Меня кормила ими нянюшка. У нее дочка работала на нашей кухне, и нянюшка часто там бывала, а за ней и я увязывался. После аристократической еды, которой меня пичкали, после торжественно-парадных или просто роскошных покоев кухня и обычные лепешки казались мне чем-то волшебным. А море… земли моей семьи расположены в глуби Среднего острова, и первый раз меня к морю вывезли, когда я уже что-то соображал. Я до сих пор помню свой восторг, когда быстроходная шхуна отца помчалась по волнам, подскакивая на них и разрезая носом. Мне тогда казалось, что я тоже могу так. Прыгать на своих четырех лапах по волнам, отталкиваясь от самых гребней, и мчаться наперегонки со шхуной и ветром. Рычать и заливисто смеяться, отфыркиваясь от брызг. Я понимаю, это так наивно звучит. Но я тогда был совсем котенком.
Оборотень так обаятельно улыбнулся, что даже Шерши поперхнулся шуткой.
– Как мило. – Фиро разве что не засиял за их спинами.
Компания развернулась. Льот о чем-то беседовал с капитаном корабля – суровым, постоянно чем-то недовольным типом. Однако дело он свое явно знал. Все блестело чистотой, в том числе и матросы, вежливые и почтительные как официанты в дорогом заведении. Корабль разве что не летел над волнами, даже ветер, казалось, не смел прекословить этому серьезному мужчине и послушно дул в нужную сторону.
– Что там Льот втолковывает нашему капитану? – поинтересовался Рыжий.
– Кажется, они обсуждают, как наиболее незаметно подойти к Выжженным Скалам. – Фиро тоже оглянулся. Потом немного смущенно улыбнулся и спросил: – Гархаэт, а ты любишь море?
– Обожаю.
– А за что?
– За то, что на море всегда весело. За то, что это неукрощенная, никому не подчиняющаяся мощь, бороздить которую могут только лихие ребята…
– Вроде тебя? – Шерши долго не мог держать свой язык на привязи.
– Соображаешь, братец. – Рыжий подмигнул духовнику.
Тот хмыкнул, но ответить не успел из-за Шаи:
– Кажется, Льот хочет, чтобы мы подошли.
– Думаю, речь пойдет о плане действий, – многомудро предположил Фиро.
В этот раз не удержался уже Майрэл. Тем более их уже мог слышать старший протектор Нарры.
– А разве наш план не ворваться, перебить всех, найти Зеркало и отправиться обратно, празднуя победу совместно с командой корабля?
На провокации Льот не поддавался. Может, потому, что барс в этот раз не был слишком убедителен в изображении тупого бойца. Фарклайд сделал вид, что ничего не услышал.
– Скоро уже прибудем. – Фраза частично объясняла приступ внезапной глухоты старшего протектора. – Шерши, сможешь грозу организовать? Нужны гром, молнии и, самое главное, колебания энергии. Это требуется, чтобы прядильщики пиратов не смогли почувствовать иллюзии, которые придется наложить на нас. – При возмущении природной энергии волнения оной вокруг столь мелких заклинаний просто не ощущались. – Мы, увы, слишком запоминающиеся и известные личности. Велика вероятность, что нас опознают, до поры до времени это нежелательно. Так что, Шерши?
Ро посмотрел на руководителя миссии, будто тот предложил ему что-то непотребное.
– Бурю любой… сможет вызвать, – усилием воли протектор выразился вежливо. Для него вежливо. – Я возьму на себя мороки.
– Так и правда будет лучше, – мягко поддержал его Фиро. – В это время года погода так и ждет, чтобы разразиться грозой, мне только подтолкнуть требуется. А иллюзии нужно наложить качественные и поддерживать их несмотря на проверяющие заклинания, которые наверняка повешены в разных местах… пиратского логова.
Шерши фыркнул, показывая, что думает о рассуждениях младшего коллеги. В этом был весь Ро: брал на себя сложнейшую часть работы, но выставлял все так, что другие казались несправедливо обиженными жертвами.
48 
