очень нудно 
41 
— Иногда любовь стоит того, чтобы отказаться от любимого дела, — тихо, будто ни к кому не обращаясь, заметил Рикки.
— Не в моем случае. — Я нарочито расхохотался, заставив служанку испуганно выглянуть из кухни на звук моего голоса. — Я не люблю Флоксу. Мне с ней хорошо, и ничего более.
— Главное, чтобы ты в это верил.
Рикки с удовольствием потянулся и встал. Неторопливо пошел к выходу из трактира, словно не заметив, как у меня вытянулось лицо от удивления. И что это значит? Разве храмовник не обязан схватить меня и препроводить в темницу?
— Я уже сказал, что платой за откровенность будет твоя свобода, — с чуть заметным раздражением кинул через плечо храмовник. — Пока, по крайней мере.
На самом пороге Рикки остановился, поправил перевязь и лукаво подмигнул мне.
— Но будь осторожен в своей охоте за драконом, — проговорил он. — Я не всегда буду рядом, Шени.
Я некоторое время смотрел на закрывшуюся за храмовником дверь. Потом застонал, растирая виски, в которых запульсировала несильная тянущая боль. Этот юнец вытянул из меня все, что хотел узнать. И умудрился при этом не ответить ни на один мой вопрос. Боги, во что же я ввязался?
«Ну, наверное, не очень правильно говорить тебе об этом именно сейчас, — впервые с начала полубеседы-полудопроса подал голос бог-отступник. — Но именно этого мальчишку ты должен будешь убить для меня».
Часть II
ВТОРОЕ ПРАВИЛО ДРАКОНА:
НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ!
Мне снова снился кошмар. Но на этот раз мне не пришлось бежать по улицам ночного Лутиона, спасая свою жизнь. В этом видении я сам превратился в дармана. Тугие кольца татуировки обхватывали мое тело так плотно, что было трудно дышать. Меня прошиб холодный пот, когда я понял, что вот-вот острые шипы чудовищного создания, скрывающегося под кожей, порвут ее в кровавые лохмотья. Что я стану не человеком, но кем-то иным, чуждым для человеческого понимания.
В солнечном сплетении зрел ком огненной боли. Я скорчился, упав на мокрые от росы камни мостовой, схватился руками за живот, пытаясь удержать дармана внутри себя. Не хочу! Не хочу становиться нечистью! Не желаю погибать столь жутким и глупым образом — когда противник скрывается внутри тебя!
Что-то легонько прикоснулось к моему лбу. Я широко распахнул глаза, пытаясь сообразить, где нахожусь. В мышцах разливалась постыдная слабость после приснившейся выматывающей схватки. В комнате было темно из-за предусмотрительно захлопнутых ставней, поэтому мне никак не удавалось рассмотреть, кто именно вырвал меня из цепких объятий жуткого видения.
— Шени, ты стонал во сне, — укоризненно проговорил знакомый голос. Я моментально расслабился, вытащив ладонь из-под матраца, где прятал нож.
— Флокса. — Я перехватил ее руку и легко повалил подругу на постель. — Как я рад, что ты пришла!
— Да я вижу. — Флокса уперлась мне в плечи, отстраняясь. — Шени, что с тобой происходит?
Вместо ответа я зарылся носом в душистые пушистые волосы девушки, с легкостью преодолев ее сопротивление и чувствуя, как уходит ощущение безысходного ужаса. Как никогда ранее хотелось насладиться горячим женским телом и обжигающими поцелуями. За последнее время я слишком устал от ледяного дыхания смерти.
— Шени. — Флокса крепко стукнула меня по слишком настойчивым рукам. — Что ты задумал?
— Я соскучился, — вяло попытался я оправдаться, сражаясь с неуступчивой застежкой ее платья. — Флокса, неужели не сделаешь одолжение старому другу?
— Не сделаю. — Она яростно заработала локтями и коленями, выбираясь из моих объятий. Схлопотав несколько весьма болезненных ударов, я сдался и отпустил ее.
Получив свободу, Флокса тут же встала и настежь распахнула ставни, впустив в темную комнату теплые солнечные лучи. Я заморгал, пытаясь справиться с невольными слезами от перемены освещения. Затем недовольно цокнул, примерно оценив время. По всей видимости, спать мне пришлось часа три-четыре, не более. Демоны, лучше бы вообще не ложиться! Пожалуй, я ни разу в жизни не чувствовал себя настолько разбитым и уставшим, словно в самом деле сражался с дарманом за право обладать собственным телом.
— Ты выглядишь отвратительно, — подтвердила мои худшие опасения Флокса, возвращаясь и присаживаясь на краешек кровати, предусмотрительно стараясь держаться вне досягаемости моих рук. — Краше только на погребальный костер кладут. Шени, ты здоров?
41 
