Последние отзывы

  109  

— Как Вам мой план? Честно признайтесь, не ожидали от своего комиссара? — бесконечно любуясь собой, поинтересовался повеселевший герой.

— Что тут скажешь, план ничего, — почесав затылок, согласился Чапай, — только рано пока что перебираться мне за Урал. Вы напрасно считаете, что командир сидел все эти дни в шалаше и бездействовал. Я ведь тоже свой план победоносных маневров для ведения войны разрабатывал. По моему разумению, первонаперво следует разобраться, чем так заманивают наших бойцов оборзевшие капелевцы, каким это медом завлекают они. Вот для этого я и решил сегодня же вечером отправить своего ординарца в разведку. Пускай под видом пленного красноармейца попадет в расположение к неприятелю и на месте событий выяснит все. Петьку не проведешь, он разнюхает обстановку и выведет капелевцев на чистую воду.

— Дело рисковое затеваете, Василий Иванович. Ведь и Петька может дрыснуть к врагу, а особенно, если девок ядреных подсунут. Не устоит же подлец, враз забудет про революцию.

— Вы это бросьте, Дмитрий Андреевич, — застегивая ворот рубахи, обиженным тоном предостерег Чапай. — Мы с ординарцем не одну макитру соли на фронте слопали, доверяю ему как себе самому. Больше скажу, помяните мое слово, еще какого—нибудь вражеского генералишку к нам в плен языком приведет. В любом случае, вести активные боевые действия до тех пор, пока не разберусь в чем причина, почему красноармейцы бегут из дивизии, я не стану. С такими бойцами не подступиться к врагу. Крикните в шалаш ординарца, прямо сейчас и поставим ему боевую задачу.

Петька, как только забрался в шалаш, начал шарить снайперским глазом, в поисках закупоренного пузыря. Но как только обнаружил под топчаном пустую тару, заметно поник и безучастно спросил командира:

— Зачем вызывали, Василий Иванович?

— Пузырь твой никуда от тебя не уйдет, — немедленно закрыл

неуместную тему Чапай. — Мы с комиссаром дело решили доверить тебе очень серьезное. Надо нам, наконец, разобраться, почему бойцы валом бегут в плен к неприятелю, чем это капелевцы так привадили их. Вот для этого посылаем тебя с секретным поручением в разведку. Отправляйся сейчас же на передовую, притворись понарошку контуженным и сдавайся на милость врагу. Поживи там несколько дней, выведай все и возвращайся через неделю в Разлив.

— Так я, Василий Иванович, пока Вы здесь отдыхали, уже пару раз смотался к неприятелю в плен и генерала ихнего на всякий случай с собой приволок, лежит за шалашом, расслабляется. Кашкет ему уже пару кружек воды подогнал в обмен на швейцарские часики.

— И чего ж ты молчишь, каналья, немедленно языка на допрос, запорю и тебя, и подлеца генерала, — взревел враз протрезвевший комдив, так что бойцы за центральным пеньком попадали в перепуге с насиженных мест. — Где моя шашка, где револьвер? Сейчас же все в строй, я вам покажу, как обязана воевать чапаевская дивизия.

— Да погодите Вы, Василий Иванович, — начал урезонивать комдива хладнокровный комиссар. — Пускай ординарец толком все расскажет, как обращаются с нашими пленными капелевцы, действительно ли там так приятно, что домой возвращаться не хочется? Расскажите Петр Парамонович все по порядку, чем Вам запомнилась встреча с противником.

— Честно скажу, — с готовностью отозвался Петька, — неплохо было бы знать их язык. Потому что они сразу же начали называть меня «руссиш швайн», а я до сих пор не могу разобраться — хорошо это или плохо. Потом принесли большой деревянный циркуль, принялись замерять форму черепа, и тут мне малость не повезло, циркуль забраковал мою маковку. Правда, подфартило, что у них печка потухла, а то не видать бы мне своего командира. Там они очень строго дрова экономят, топят, что под руку попадается. Если с формой черепа чуток подгулял, в два счета на растопку отправишься. А так ничего, природа у них больно красивая, почти как в нашем Разливе, и озера, и деревья кругом. Вот только любоваться приходится всем этим через колючую проволоку. Вы не верьте, что слишком много наших красноармейцев в плену собралось. Понимаете, сыро у них на дворе, топить постоянно приходиться.

В жуткой, бессильной злобе исказилось лицо командира. Никогда, даже в самой жестокой сечи оно не приобретало такой бледный бескровный окрас. Петька по опыту знал, что в этих приступах безумного гнева Чапай был действительно страшен и мог в одиночку подавить неприятельский эскадрон.

  109