19 
— Я, Василий, в чужих сокровищах не разбираюсь и по счастью, сколько помню, никогда не стремился к ним. Должен тебя разочаровать, на небесах несколько иные, более скромные представления о вечных ценностях, они вовсе не связаны с железяками и каменьями. Не раз уже говорил тебе, что все самое драгоценное находится в самом человеке, но вы ведь не желаете соглашаться с этим, обманываете себя, постоянно выдумываете богатства какие—то смехотворные. Это от того, что к вашим богатствам путь соблазнительно легок, что называется, съехал под горку и ты уже в дамках. Тяжела, невероятно бугриста дорога, друг мой, к сокровищам, сокрытым в каждом из вас. А те стяжатели доблести, которые с дерзновением преодолевают сей крестный маршрут, воистину делаются как боги, они по праву занимают свое место в наших первых рядах.
— Опять Вы принимаетесь лапшой меня потчевать, — искренне за сокрушался раздосадованный Василий Иванович, — с Вами же невозможно нормально беседовать. — Вот не припомню, Карлом Марксом клянусь, чтобы я когда—нибудь тосковал по безмерным богатствам, поэтому для чего же упрекать меня в несуществующих слабостях. Готов признать, что не всегда добросовестно соблюдал Божьи заповеди, но гоняться по фронтам за бабскими украшениями, мне и в голову никогда не пришло бы. Вы же сами прекрасно знаете, что у моих однополчан возникло серьезное подозрение, будто одетый на мой мизинец золотой перстенек некогда принадлежал дочери Николая Второго, не так давно казненного большевиками, вместе со всей семьей, в тихом подвальчике. Хотелось бы знать Ваше мнение, — действительно ли колечко принадлежало царской семье и, главное, как теперь поступать с ним по совести?
— Ты, Василий, побудь минутку—другую на связи, не выключай телефон, мне необходимо срочно сделать коекакие распоряжения, — не скрывая торопливости предложил Создатель.
А в трубке, между тем, неожиданно запел грудным задушевным басом Федор Шаляпин, затянул покорившую весь белый свет «Дубинушку».
Оставшись наедине, всеми покинутый, Чапай начал в сердцах сокрушаться, что по доброй воле впутался в эту, как теперь представлялось, дурацкую историю. Ему, конечно же, не следовало столь безрассудно затевать совершенно бестолковое разбирательство и тем более не следовало тревожить Всевышнего. В конце концов, эта бодяга с царским колечком касается одного только ординарца, пускай и сам выгребает, если удастся. Собственных проблем, не терпящих безотлагательных решений, полная пазуха, а вынужден принимать на себя чужие заботы.
Между тем, Всевышний не замедлил, не прошло и полминуты, как в трубке послышался Его мягкий, баритоновый голос.
— Если бы ты, Василий, гонялся за чужими сокровищами, мы бы с тобой никогда не созванивались, рассуди непредвзято и постарайся понять меня правильно. Ты знаешь, вот эти две жабы, напуганные недавно тобой, часто бывают счастливее многих твоих соплеменников и только потому, что им ничего не известно про ваши никчемные ценности и сомнительные, ох как сомнительные достижения. Не перестаю удивляться, вы даже сказочной царевне лягушке золотую корону на башку приторочили. И пожалуйста, перестань трепаться, ухлопали ни в чем неповинную девушку и теперь начинаете из ее личных вещей раздувать богатство немыслимое. Такое колечко порядочному человеку и в руки брать стыдно должно быть. Ничего кроме сожаления, в моем разумении эта история не вызывает. Я, тем не менее, только что сделал кое какие запросы, обожди самую малость и узнаешь мое окончательное ко всему отношение.
Создатель опять растворился в эфире, а Василий Иванович нутром ощутил, что ничем хорошим этот балаган не закончится. Принятое решение непременно окажется каким—нибудь каверзным, явит собою неизбежную расплату за содеянную оплошность. Ждать пришлось довольно долго, но вот в трубке опять послышался знакомый баритоновый речитатив.
— Может тебя это удивит, дорогой мой дружище, но коль ты искренне горишь благородным желанием досконально разобраться с царским золотым перстеньком, а за одно, полагаю, и с вашей любимой пролетарской революцией, с радостью иду на подмогу. В этой связи обязуюсь организовать тебе личную встречу с самим императором Николаем Романовым. Посидите мирно за чарочкой, душу друг другу откроете, наверняка возникнет немало взаимных вопросов. Заодно и настоящую цену перстеньку установишь, не сомневаюсь, что и распорядишься колечком по совести.
19 
