2 
— Я уже поставил диагноз, — произнес он, глядя на женщину через стол, на котором стояла, поджав хвост, Таллула. — У собаки ожирение, и скоро оно может стать угрозой для ее существования. Вам нужна диета.
— Диета?! — Морган захотелось заткнуть собаке уши. Таллула так любит пончики!
— Я дам вам специального сухого корма. Только следите за тем, чтобы у нее всегда было в достатке чистой свежей воды. И больше ничего ей не давайте.
— Она же не будет его есть!
— Будет, если проголодается, — недобро усмехнулся ветеринар.
Он снова ощупал живот и спину собаки, и Морган со злостью поймала себя на мысли, что у него большие и сильные руки. Она поспешно перевела глаза на лицо мужчины, но лучше от этого не стало — ее взгляд оказался прикован к его решительному подбородку и странно чувственным очертаниям губ.
— У тебя, милая, только одна проблема — излишний вес, — сказал ветеринар собаке и почесал ей за ушами, после чего снова перевел взгляд на Морган. — Придерживайтесь диеты, которую я прописал, и гуляйте с ней как следует хотя бы один раз в день. Так что лучше прикупите себе пару калош. Полагаю, вы все-таки заботитесь о собаке, мисс Стил, раз притащили ее сюда, — с явным раздражением произнес он.
Морган снова взглянула на дрожащее животное. Честно говоря, она почти не уделяла времени Таллуле. Ее мать относилась к домашним животным как к собственным детям, и этого Морган никогда не понимала. А в результате эти животные, как и Таллула, оказались жадными и испорченными, без малейшего представления о дисциплине.
— Я за нее отвечаю, — честно отозвалась Морган. — Не могу сказать, что питаю к ней искреннюю любовь, но я обещала матери заботиться об этом животном, и я это сделаю.
— Уж позаботьтесь, будьте так любезны. Она могла бы быть прекрасной умненькой собачкой, если бы за ней правильно ухаживали, — его взгляд снова задержался на лице с легким макияжем, а потом опустился к аккуратным рукам с ухоженными ноготками. — Посвятите ей хоть часть внимания, которое уделяете себе, и приводите снова через месяц. Посмотрим, будете ли вы по-прежнему носить ботинки на каблуках.
Морган полыхала от негодования, выписывая чек медсестре в приемной. Оказалось, она еще должна переплачивать за собственное унижение и оскорбление, потому что этот ветеринар почитал себя лучшим в округе!
— Ничего, мы ему покажем, — сказала она Таллуле, надежно пристегивая ее ремнем на переднем сиденье. — Вернемся через месяц, и ты будешь такая стройная, что у него челюсть отвиснет. А я специально надену свои любимые ботинки!
Как он только осмелился предположить, что она безответственна?! Морган хотелось крикнуть в ответ, что она всю свою жизнь только и делала, что проявляла ответственность, и ее уже тошнит от этого.
Сначала она ухаживала за матерью, Минти, своими друзьями, потом еще и за собакой своей матери, а теперь, когда у нее наконец-то появилось время для себя, какой-то деревенский шарлатан смеет ее упрекать в этом!
Морган не хотелось отправляться в длинные прогулки по болотам. Она не желала шлепать по грязи до изнеможения. Не желала заставлять Таллулу голодать и слушать, как она выпрашивает любимый пончик. Но, видимо, придется.
— Расслабься, — всегда говорила ее сестра-близнец Минти. — Ты думаешь, что можешь все. Пора немного остыть и позволить другим самим решать свои проблемы. Кстати, о Таллуле. Она станет для тебя приемной дочерью, а в результате ты превратишься в одну из этих старых дев, которые разговаривают с болонками. Что же будет с твоей репутацией деловой женщины?
— Я несколько лет пыталась убедить маму относиться к Таллуле как к собаке, а не ребенку. Ты же сама только что сказала — я деловая женщина. И вряд ли начну сюсюкать с собакой.
— Кто знает, что с тобой случится после переезда в деревню? — возразила Минти. — В любом случае ты не настолько сильная, как притворяешься, иначе нашла бы для этой собаки другого хозяина. А то и усыпила бы ее.
— Вот еще! — с ужасом воскликнула Морган. — Я обещала маме, что мы позаботимся о ней.
— Я же сказала, что ты вовсе не сильная!
— Тогда сама ее забирай.
— Не могу — у Сэма аллергия на всех лохматых.
— В таком случае ей придется остаться со мной.
Сейчас, сидя в машине, она посмотрела на собаку, которая до сих пор пребывала в прострации. Да, наверное, у нее сегодня был не самый легкий день — незнакомый кабинет, холодные глаза этого коновала, жесткие руки, которые безжалостно ее ощупывали, да и какой даме понравится, когда ее называют разжиревшей? Не говоря уже о термометре в самом неподходящем месте.
2 
