очень нудно 
74 
— Есть ритуал под названием «круг смерти», — проговорил я, разглядывая лежащего Дария с таким вниманием, будто увидел его впервые. — Он позволяет полностью восстановить свои силы буквально за несколько секунд.
— Отлично! — Биридий воссиял улыбкой. — Чего в таком случае ты ждешь? Действуй!
— Он требует человеческой жертвы.
Воцарилась тишина. Лишь поднявшийся холодный ветер затрепал высоко над нами кроны деревьев. Тьма, притаившаяся в лесу, словно придвинулась ближе, стремясь подслушать разговор.
— Дарий почти мертв, — неожиданно нарушил затянувшуюся паузу купец. — Ты сам говорил, что ему не дожить до рассвета. А мы… Почему мы должны погибать так глупо? И потом, он же мучается. Мы, напротив, лишь облегчим его страдания.
Я вполуха слушал сбивчивые бормотания Биридия. Он лишь вторил тем оправданиям, которые я старался придумать для себя. Все верно: Дарий в любом случае покойник, а нам незачем погибать за компанию. Почему же у меня такое чувство, будто я опять угодил в ловушку?
Пульсация в кончиках пальцев стала сильнее. По нервам ударила дрожь близкой опасности.
«Кончай медлить! — взвизгнул внутренний голос. — Вулдиж, выбирай: жизнь или смерть!»
— Это не убийство, — прошептал я, пытаясь обмануть самого себя. — Это акт милосердия.
Присел перед Дарием. Он вновь впал в спасительное забытье. Тем лучше. Надеюсь, я не увижу его глаза, когда затяну удавку на шее. Оружия ведь у меня нет.
— Жалко, нет ножа, — пробормотал я.
— Есть, — неожиданно раздалось позади. — Вот, держи.
И Биридий вложил в мою протянутую ладонь простенький кинжал. Наверняка раньше им лишь письма разрезали. Впрочем, неважно. Главное, что заточен он как следует. И надо не забыть спросить у купца, где он все это время прятал оружие. Но не сейчас, не сейчас.
Все эти сбивчивые мысли текли у меня в голове словно сами собой, пока руки совершали необходимые действия. Разорвать остатки рубашки на груди Дария, стараясь не глядеть лишний раз на жуткую рваную рану. Провести кровавые полосы себе по лицу: две на каждой щеке, одна на лбу. А с языка уже сами срываются и падают в притихшую ночь страшные и чужие слова смертельного заклинания.
Деревянная ручка ножа почти обжигала ладонь, торопя меня. Да знаю я, что сейчас каждая секунда на счету. Мы с Чарией играем в догонялки — кто быстрее выкрикнет последнее слово. Но в таком деле спешка не нужна и даже опасна.
— Не отвлекайся, Вулдиж…
Я так и не понял, кому принадлежала эта фраза, в которой послышалось плохо скрытое торжество. То ли моему внутреннему голосу, то ли Биридию, внимательно следившему за ритуалом, то ли мраку, притаившемуся за спиной.
Пульсация в пальцах стала почти невыносимой. Интересно, а Чария сейчас чувствует, что я тоже готовлюсь к поединку? Вряд ли. Наверняка она сильно удивится, увидев перед собой действительно достойного противника, вернувшего и приумножившего свои силы.
Я легонько, едва касаясь кожи, провел ножом по груди Дария, все еще лежавшего без сознания. Главное — не промахнуться. Главное, не испугаться в последний момент. Иначе рука дернется, и удар сорвется. А это значит, что ритуал будет сорван. Мало того, я лишь многократно увеличу страдания несчастного. Вулдиж, отбрось сомнения и страх! Ты ведь убивал раньше, почему сейчас так боишься?
Сердце Дария под моими пальцами отчаянно билось, будто чувствовало опасность и пыталось выскочить из грудной клетки. Ничего, ничего. Скоро все закончится. Обещаю, что больно не будет.
Я занес руку высоко над собой, наметив место удара. Заставил себя сосредоточиться лишь на этом крохотном кусочке кожи, не позволяя отвести глаза или, тем паче, взглянуть на лицо Дария. Нет, нельзя, Вулдиж. Представь, что это рядовое жертвоприношение, но никак не убийство человека.
Воздух вокруг начал густеть, как всегда бывает перед ударом заклинания. Стало быть, «вихрь возмездия» вот-вот сорвется с пальцев Чарии. Не беда, я успею. Обязан успеть.
— Вулдиж, — жалобно всхлипнул позади Биридий, несомненно ощутив, что сейчас на нас обрушится вал чудовищной силы. Лес замолк. Так тихо, наверное, будет в последний момент перед решающей битвой богов. Миг. Всего лишь миг полного безмолвия, после которого воцарится настоящее безумие.
Последнее слово почти соскользнуло с моих губ, как Дарий подо мной зашевелился. Я неосторожно поднял глаза и перехватил его полный ужаса и невысказанной мольбы взгляд.
74 
