очень нудно 
18 
Бог с ней, с одеждой. Сейчас самое главное – открыть тайну этого старинного дома. Вызвать своего камердинера с запасом одежды можно будет и потом. Если, конечно, в этом вообще возникнет необходимость.
Выйдя из дома, Лайонел осторожно притворил за собой массивную дверь. Утро было прекрасным. Медленно спустившись по широким ступеням крыльца, баронет двинулся через сад в направлении стоящих неподалеку хозяйственных построек. Хотя за участком несомненно ухаживали, однако кусты требовали подрезки, а трава газонов была чересчур высока. Отойдя на порядочное расстояние, он оглянулся.
Рэдкорт! Лайонел узнал это массивное каменное строение сразу, хотя со времени последнего визита сюда прошло много лет. Замерев на месте, он попытался мысленно вернуться к тому времени, когда ему было не то десять, не то одиннадцать лет. Его родители были еще живы и почти все лето проводили, переезжая из одного гостеприимного дома своих друзей и знакомых в другой.
В Рэдкорт они приехали на празднества в честь рождения первой дочери графа Лестера, и за неимением в доме сверстников Лайонел здесь отчаянно скучал.
Хорошенько порывшись в памяти, он восстановил образ графа, представшего перед его мысленным взором пожилым, седовласым человеком. Ходили слухи, что тот женился на неровне себе, но Лайонелу графиня понравилась. Однажды он наткнулся на нее, качающую ребенка, и ему позволили подержать младенца. Улыбаясь про себя, он припомнил тепло и запах молока, исходящие от маленького тельца, и собственный страх. Девочка походила на мать, с темно-каштановьши волосиками… Внезапно Лайонел понял, что держал в руках именно ее, Элен!
Как ему показалось, граф и его жена вели ту же жизнь, что и его родители, были богаты, хорошо устроены и вполне счастливы вместе. Очевидно, у них родилась и вторая дочь, злополучная Мэри. Но что произошло потом?
Юношей Лайонел мало интересовался светскими сплетнями, а потом его жизнь сложилась таким образом, что ему было тем более не до этого. Он знал только, что граф умер несколько лет тому назад, никому не передав свой титул. Что же сталось с его женой и дочерьми? Элен вроде бы упоминала об опекуне, но кто он такой? По какой такой причине две молодые девушки аристократического происхождения оказались вынужденными жить в опустевшем поместье без присмотра и даже без прислуги? Все это было совершенно непонятно.
Телефон, похоже, в Рэдкорте не работает. Отключен за неуплату? В общем, в письме домой ему надо дать указание не только камердинеру относительно одежды, но и секретарю – провести кое-какие расследования. А пока необходимо услышать объяснение из ее уст, если, конечно, она удостоит его таким доверием.
Кроме того, девушки, в жилах которых течет такая кровь, не могут служить игрушкой для какого-нибудь ловеласа. Поэтому он не только должен отыскать обидчика Мэри, но и устроить ее брак. Что же касается ее сестры… Лайонел улыбнулся. У него уже были некоторые планы насчет Элен.
Вернувшись в дом, он отыскал и кабинете бумагу и ручку. Но предварительно проверил и здесь телефонный аппарат. Тот был абсолютно нем и глух.
Инструкции, которые Лайонел собирался дать секретарю и камердинеру, были простыми и ясными. Не зная точно, какую именно реакцию вызвало его исчезновение, он вовсе не хотел поднимать излишнего шума.
Закончив писать, он вложил оба послания в один конверт и отправился на поиски Элен. Долго искать не пришлось, аромат поджаривающегося хлеба привел его на кухню. Вид ее, склонившейся над плитой в потертых штанах, вызвал в Лайонеле такой отклик, что он начал разговор гораздо резче, чем намеревался.
– Я хочу, чтобы вы наняли себе в помощь кого-нибудь из ближайшей деревни. Кажется, она называется Хайндвуд, не так ли?
Дик, сидящий за завтраком, чуть было не подавился, а Элен в ошеломлении подняла на Лайонела глаза.
– Вы знаете?.. – покраснев, спросила она.
– Смотря что. То, что это Рэдкорт и что, будучи дочерью графа, вы превратились почти что в служанку? Да, знаю и желаю выяснить, кто за это в ответе.
Дик и Элен молча смотрели на него одинаково злыми глазами, и Лайонел выругал себя, мастера политической интриги, за неподобающую моменту прямоту. Однако мысль о нежных руках Элен, с утра до вечера занятых черной работой, мешала ему мыслить здраво.
– Мы не жалуемся, – сухо заметила Элен, поворачиваясь к нему спиной.
Да, она горда, и Лайонел уважал ее за это. Ему даже захотелось извиниться. Нет, черт возьми, ему хотелось поцеловать ее, но еще того больше – вытрясти из нее всю правду! Такая вспышка эмоций сильно обеспокоила Лайонела. Сделав глубокий вдох, он уселся за стол. Может быть, лучше сначала сосредоточиться на первоочередной задаче?
18 
