16 
В воздухе появился едва ощутимый аромат предчувствия, взгляды все чаще стали обращаться к сияющему огнями зданию. И скоро вполне ожидаемо в дверях показался распорядитель мероприятия, приглашая гостей войти. Кого-то он и несколько его помощниц приветствовали по имени, кто-то должен был показать билеты. Ложи обычно оставались за кем-то определенным, перед спектаклем к нему отправляли посланника, чтобы получить ответ, будет ли он присутствовать. Разумеется, такой сервис не был бесплатным, но театр всегда существовал во многом за счет меценатства, поэтому подобные жесты были вполне понятны. А вот билеты в партер и амфитеатр только продавались. Никаких особых привилегий.
– Я почему-то так волнуюсь, – произнесла Ския, когда они поднимались по ступеням к своим местам. Девушка приподнимала рукой в перчатке платье и с интересом оглядывалась по сторонам. Джейко придерживал ее за локоток.
Моранна шла сзади с Логаном, гневно сверкая глазами и оскалом, не особо удачно выдаваемым за улыбку. Вэрла явно забавляла ситуация. Он давно уже понял, что к чему.
– И с чего это ты волнуешься, дорогая? – конечно же не могла промолчать некромантка. – В первый раз в театре, что ли? Или ты сегодня в образе… чувствительной барышни?
Деншиоми фыркнула в ответ на это замечание.
– Я просто предвкушаю чудесное зрелище. Такое всегда будоражит. – Магичка послала чарующий взгляд Вэрлу. – А тебе, Моранна, уже, наверное, наскучили театры и оперы?
Но та тоже была не лыком шита.
– Ну что ты, дорогая, совсем нет. Напротив – очень и очень желаю услышать этот чувственный голос, о котором столько говорят, – сейчас и сама некромантка вещала так, словно обучалась у лучших куртизанок. Ее слова и интонации вызывали какие угодно мысли, но отнюдь не об опере. – Я слышала, он будит в людях то, что скрыто в самой глубине. За что и не любим столь многими. Ведь редко кто умеет заглядывать внутрь себя и признавать тени, что там танцуют.
– Я тоже такое слышала. Тьму сейчас вообще видеть модно. – Взгляд через плечо на подругу. Досталось зеленоглазой усмешки и откровенно потешающемуся Логану. – Наверное, оттого что плохое в себе легче культивировать. Да и защитная оболочка отличная. Жаль, что многие ею прикрывают трусость и пустоту.
Они как раз проходили мимо зеркала, и Джейко увидел, что капитан «бобров» разве что не зааплодировал. Причем он, похоже, и сам не мог определиться, кому из девушек в большей степени.
– Уверен, что Алиера Лакост удивит нас всех, – решил прервать эту познавательную беседу Тацу. А то неизвестно, до чего дойдет: или девушки перегрызутся, или Логан от смеха лопнет, или с ним самим что-то недоброе случится. – Вот и наша ложа. Дамы, прошу.
ГЛАВА 3
Они еще долго рассаживались, поправляли одежду, искали бинокли, изучали программки, называя имена актеров и их дублеров, и переговаривались, прежде чем отзвучали все положенные звонки и свет в огромном помещении начал гаснуть. Театр погружался в предвкушающую темноту.
Ровный шепот десятков людей стих, и в какой-то момент вокруг разлилась полная тишина. Она продолжалась пару секунд, после чего раздался первый звук музыки. Смычок еле ощутимо прошелся по струнам. Потом словно окреп, осмелел, и мелодия коснулась тревогой сердец. В нее влились колдовские звуки рояля, позвав за собой и прочие инструменты.
И вот на сцене в круге почти белого света появилась фигура певца. Стройный юноша с небрежно уложенными черными волосами стоял напряженно, будто скованный тысячами внутренних цепей, сгорбившись и пряча лицо от жадных взглядов. Он обхватил локти руками, словно удерживая себя или что-то в себе. Музыка дрожала напряжением, и зал послушно замер, ожидая п предчувствуя.
Молодой человек в круге света медленно поднял голову, открывая зрителям совсем юное лицо с резкими чертами и больными черными глазами. Скрипка взвизгнула струнами, и словно сорвалась с цепи мелодия. Она взвилась под потолок и оттуда ринулась вниз, накрывая зал бешеным ритмом и рвущей душу болью. И в этот же миг юноша запел. Джейко никогда такого не слышал. Обычно музыка была лишь фоном для голоса. Здесь же в диком варварском танце они сплетались воедино.
И этот сумасшедшей силы голос не терялся за бушующим океаном звуков. И даже слов уже не требовалось. Все было понятно и так – и тоска, и страсть, и отчаяние, и желания, и жажда свободы, и вновь и вновь эта лишающая рассудка боль. Юноша пел о том, как много внутри чувств, о том, как от них рвется на куски сердце и как все, что вокруг, и даже в себе, сковывает. Пел о непонимании и запретах. Пел о том, что сам себя не знает, не понимает и боится. О том, что можно бороться со всеми демонами при свете дня, даже желать быть хорошим и полезным, верить в правильность морали и важность добра, а вот ночью… ночью бал правят пороки, темные стороны и просыпается чудовище. Темный демон, которому плевать на все, кроме своих извращенных желаний, и который является частью своей же души, и сопротивляться ему уже нет сил. Долго ли он продержится?
16 
