очень нудно 
107 
* * *
Салли Холландер
Лишенная всех эмоций, она по-прежнему лежала на полу кухни, разрозненные образы, связанные с покидающими ее личностными особенностями, вспыхивали на практически лишенном света, затонувшем ландшафте ее разума. Она словно смотрела вверх со дна пруда, через воду на ночное небо, и образы формировались из крупных капель света, падающих, как дождь. Каждая капля вспыхивала цветами и образами, когда разбивалась о поверхность пруда и растворялась в ней. Каждая сцена с мгновение сверкала, словно картинка в калейдоскопе, чтобы потом смениться темнотой. Знакомые лица, которые она уже не могла связать с фамилиями, места, которые узнавала, не помня, где они находятся, события, произошедшие то ли часом, то ли днем, то ли десятью годами ранее, сменяли друг друга на поверхности пруда, сначала цветные, но быстро становившиеся черно-белыми и серыми.
И когда она все глубже погружалась в донный ил, где ей и предстояло упокоиться, когда цвета во вспыхивающих образах не осталось вовсе, когда сознание уже почти угасло, внезапное томительно-нежное желание охватило ее, острая ностальгия по тому, чего вспомнить она уже не могла, тому, что — она это чувствовала — уходило от нее навсегда, а с этим желанием возникла яростная любовь к свету, к жизни, к звукам и запахам, вкусовым ощущениям и видам. Чувства эти нарастали, и ей казалось, что сейчас они ее разорвут… а потом они ушли.
Больше она никаких эмоций не ощущала. Внутри все стало черным, не осталось ни устремлений, ни целей, но через какое-то время у нее возникло желание, одно-единственное — убивать. Из прежней Салли она превратилась в существо без прошлого и пола. Серый, невероятно быстрый демон трансформировал ее в себе подобного, и теперь все они носили одно и то же имя: Опустошение. Оно поднялось. Оно огляделось. Оно начало искать.
* * *
Бейли Хокс
С порога ванной комнаты Сайлеса Кинсли Бейли наблюдал, как в свете фонарика пульсируют змееподобные организмы. Кирби Игнис назвал эти движения перистальтикой. По мере того как частота пульсаций увеличивалась, в активную фазу вошли и грибы-поганки с куполообразными шляпками. Кожица с их макушек начала расходиться, и вскоре шляпки уже выглядели головками налитых кровью членов с оттянутой крайней плотью, готовых к семяизвержению. Одновременно Бейли и Кирби поняли, что все это означает. «Назад», — вырвалось у Бейли. «Они сейчас выбросят споры», — объяснил Кирби. И они быстро отступили от порога, через спальню, к открытой двери, где остановились, чтобы посмотреть, не собираются ли грибы покинуть уютную ванную комнату и последовать за ними. Но грибы либо не располагали органами передвижения, либо охота за людьми не входила в их планы, потому что ни один змееподобный гриб из ванны не выполз.
В коридоре, после того как оба покинули квартиру Сайлеса, Бейли закрыл дверь, сожалея, что не может запереть ее на замок или приставить к ней стул. В пустых комнатах «Пендлтона», откуда, очевидно, вынесли все, пусть и по непонятным пока причинам, они не могли найти ни гвоздей, ни молотков, чтобы наглухо забить двери помещений, где обитали подобные твари, либо создать убежище, в которое не сможет проникнуть ничто смертоносное.
* * *
Том Трэн
Лучась тусклым внутренним светом, чудовище напоминало массивный клубень-мутант, выросший под землей, в радиоактивной почве, покрывшийся злокачественными опухолями, поначалу питавшийся минералами, но потом переключившийся на насекомых и червей, встроивший в себя их ДНК и со временем обретший сегментированное тело и отрастивший лапы, отвратительные клешни и пару роговых жвал, чтобы кусать и отрывать. Возможно, подумал Том, он видит перед собой какую-то инопланетную форму жизни, упавшую на Землю в метеорите, с самого начала обладающую самосознанием. А может, эта тварь обрела самосознание постепенно, живя у самой поверхности, как паук под крышкой люка, кормясь зазевавшимися крысами, кроликами, собаками, даже детьми, особенно детьми, и ее логово теперь больше напоминало братскую могилу. Пожирая их, тварь встраивала в себя их ДНК, мозг ее становился все больше, решал все более сложные задачи, и наконец этот монстр выбрался на поверхность бог знает с какой целью.
Тварь вновь взвыла пронзительным голосом сердитого, капризного ребенка. И Том не мог прочесть ее намерений в трех сверкающих серебристых глазах, хотя видел в них тот же голод, который слышался в пронзительном голосе.
107 
