158 
Первым заговорил Игнис, по-прежнему зажимавший рану левой рукой. Том более не вдавливал ствол пистолета в его шею.
— Вы не пожалеете о том, что пощадили меня, Бейли. Я все поправлю. Все. Сделаю, как надо.
— Сайлес, это совпадение, что из всех домов мира именно этот построен на пространственно-временной червоточине? — спросил Бейли.
— В зале суда мы обычно говорим о причине и следствии, мотиве и намерениях. Совпадений мы не любим.
— Я тоже. Том, это совпадение, что человек, который может погубить будущее, живет именно в единственном в мире доме, построенном на пространственно-временной червоточине?
— Совпадение — это случайное стечение обстоятельств, — ответил Том. — Я верю в закономерности и тайну.
— К чему вы ведете? — нетерпеливо бросил Игнис, скривившись от боли. — Я истекаю кровью. Мне нужен врач.
— Падмини, — Бейли повернулся к индианке, — если бы мир погубил фон Норквист, почему храмом стала не его квартира?
— Ваш вопрос — загадка, которую я не могу разгадать, — ответила Падмини.
— Вы нравились моей матери, доктор Игнис, — вставил Микки Дайм. — Она говорила, что вы такой дальновидный. И имела в виду не зрение.
Бейли повернулся к Игнису.
— Время и судьба — понятия сложные. Есть только одно будущее… или их много?
— В двух словах не ответишь, — Игнис побледнел. На лбу выступили капельки пота. — Я не позволю этому будущему случиться. Оно никогда не наступит.
— Что первично… работа, которую вы делали, чтобы разрушить будущее, или ваше видение возможного будущего, в котором правит Одно? — спросил Бейли. — Вы создавали это будущее до того, как мы его увидели… или, увидев его, решили создавать «лучшее» будущее?
— Что вы такое говорите? Послушайте, мне больно. У меня путаются мысли. Я вас не понимаю.
— Время и судьба понятия сложные, — повторил Бейли. — Вы думаете, что каждый из нас, каждый человек на Земле, инструмент судьбы?
Игнис покачал головой.
— Я не знаю, что вы хотите этим сказать.
— Я знаю, — подала голос Падмини. — Я инструмент судьбы, мистер Бейли. Мы все.
— Какая сила использует вас? — спросил Бейли Игниса. — Какая черная судьба действует через вас?
— Не говорите глупостей, Бейли. Я знаю, что вы совсем не глупы. Не говорите со мной о такой чуши, как судьба. Я не собираюсь строить то будущее, которое мы видели. Я могу создать лучший мир, более свободный мир, безопасный и чистый, как рай, мир, в котором человеческое стремление все портить и уничтожать будет навсегда загнано в бутылку.
Бейли трижды выстрелил ему в грудь из пистолета Микки Дайма, возможно, чтобы спасти мир, раз уж он не смог спасти мать от кулаков пьяного отца.
* * *
Никогда раньше объятья не доставляли Спаркл Сайкс такого наслаждения. Айрис напряглась от прикосновений рук матери, но вырываться не стала. Более того, и это поразило Спаркл еще больше, она попыталась, в той степени, насколько могла, обнять мать.
А потом восемь из них работали, как один, не как один мозг, но команда, объединенная общей целью.
Том стер последние двадцать четыре часа записей в видеоархиве камер наблюдений.
Том показал, где находится сварочное оборудование, и Бейли, при содействии Туайлы, заварил петли крышки люка в помещении ЦООУ, которую оторвало синее излучение, когда вырвалось из лавовой трубки.
Спаркл, писательница с богатым воображением, уселась на пол рядом с Микки Даймом, чтобы объяснить ему, в каком порядке и по каким психопатическим причинам он убил сенатора Блэндона, Логана Спэнглера, Салли Холландер и сестер Капп. Для хладнокровного профессионального убийцы он вел себя на удивление смирно, напоминая послушного ребенка, и жадно ловил каждое слово, когда Спаркл рассказывала ему, как он убивал всех этих людей, а потом сбрасывал их тела в лавовую трубку. Но, при всей его смирности, Спаркл тем не менее все время держала его на мушке пистолета. Как ни крути, он действительно убил Джерри Дайма и Вернона Клика, и она напомнила ему о них, а также о том, как он застрелил доктора Кирби Игниса и оставил тело на кухне его квартиры.
— Моей матери нравился доктор Игнис, — вставил Микки Дайм.
— Вы так часто ее упоминали. Наверное, очень ее любили.
— Любил. И люблю. Я так ее люблю, что давно уже хотел убить Игниса.
— Почему?
— Потому что он ей нравился. Я терпеть не мог мужчин, которые ей нравились.
158 
