83 
Руки немолодой женщины задрожали. Она прекрасно понимала, что побудило ее дочь к подобному поступку, что заставило ее обратиться к демону. Госпожа Вицлавская видела, какой любовью расцвела ее девочка, когда рядом с ней появился Александр. Анастасия всегда была упрямая и здравомыслящая, ее мать даже боялась, что это помешает найти того, кого она полюбит, ведь любовь частенько предполагает некоторую жертвенность, по крайней мере, более мягкое поведение. Однако все сложилось самым наилучшим образом. Александр не только принял ее дочь со всеми ее особенностями, но и восхищался ими, любовался, что действовало на Настю, как лучи солнца на цветок — заставляло ее раскрываться и расцветать. Как же ее мать радовалась, глядя на них! Эта любовь действительно делала их счастливыми, но при этом они отчаянно стремились к еще большему счастью, жаждали добиться лучшего для них обоих. Подобное не часто встретишь среди тех, кому взор заслоняет взаимное чувство. Если б только не эта война…
Что же ей делать?
Женщина потрясенно стояла посреди комнаты. Она теряет дочь. Вряд ли на свете есть что-то страшнее потери собственного ребенка. Разве что потерять его вот так…
Она сама не заметила, как прижала ладонь к губам. В зеркале отражалось ее перекошенное лицо, куда идеальная осанка девалась, сгорбились плечи, ноги так подогнулись, что ей пришлось опереться на стол. Она долго стояла, согнувшись и еле дыша. Голова кружилась, а сердце отказывалось принимать то, о чем говорил разум.
«Накажу! Выпорю! Запру и не выпущу! Она у меня получит!..»
Но ничего этого она, разумеется, не сделает, и женщина отлично это понимала. И горе вновь черным туманом наполняло ее сознание.
Медленно, очень медленно госпожа Вицлавская направилась к двери, дрожащая ладонь еле смогла повернуть ручку. Даме пришлось опереться о косяк, чтобы не упасть. А когда она вышла, долго не могла сообразить, куда ей идти, хотя проходила по этому коридору каждый день по нескольку раз.
— Дорогая, так что Настенька? Идет? — позвал муж и отец.
Губы женщины дернулись, но голос не дрогнул:
— Она прилегла отдохнуть.
Выпрямилась и подошла к лестнице, оттуда сверху вниз посмотрела на господина Вицлавского.
— Давай дадим ей побыть одной.
Мужчина недовольно поморщился, но жене перечить не стал.
— Да пусть делает что хочет. Ее право! — И, отвернувшись, направился в гостиную.
— Я тоже полежу. Займись собакой, дорогой, а то пес совсем разбаловался. — Женщина строго глянула на слугу, тот явно не понимал, зачем хозяйке врать, но авторитет в доме у нее был такой, что он тут же закрыл рот и беззвучно исчез с ее глаз. А госпожа Вицлавская с той же гордой спиной и высоко поднятой головой прошла к себе в спальню, села на кровать и горько беззвучно заплакала.
Златко пытался прийти в себя. Ему казалось, что он еще чувствует могильный холод и противный смешок в своем сознании.
Александр же в это время как раз качал головой, отвечая на слова друга.
— Нет, Николас. Нет. Я так не могу. Я уже объяснил почему.
— Но, Алекс!!! Разве это что-то изменит, если ты останешься тут?!
— Может, что-то и изменит. Тем более что я не собираюсь сидеть сложа руки. У меня есть несколько идей. Возможно, они и не спасут всех, но дадут нам больше шансов продержаться, пока маги что-нибудь придумают. Надо пойти обсудить их с Ллойдом, он не чародей, но в волшебстве кое-что смыслит. Пока мы не теряем голову в панике, еще есть шанс. Кто знает, может, мои идеи спасут хоть одну жизнь. А вдруг больше? Так что не надо такой скорби на лице, мой дорогой друг, лучше помоги мне подняться. — Он протянул руку приятелю и начал вставать.
Николас бросился на помощь, в его глазах читалось полное несогласие с тем, что творит его друг, но возражать он более не стал. Лишь вздохнул:
— Алекс…
Тот строго на него глянул, и молодой мужчина подобрался, заставил себя хотя бы изобразить активность, уже не говоря про оптимизм:
— А что за идеи?
«Опаньки! — Если бы мог — почесал в затылке Грым. — А где госпиталь? Я же только что… — Молодой тролль огляделся, насколько позволяла поза человека, в теле которого оказалось сейчас сознание чародея. — Хм, это явно не то место, где я только что был. Это магазин. Опять, что ли, древности какие-то, Златко на них нету? Гоблин!!! — Если бы Грым мог сейчас говорить вслух, то последнее криком разнеслось бы на несколько кварталов: — «Я — баба!!!»
83 
