очень нудно 
34 
У Лизы подергивались губы, когда она заносила его ноги на кровать.
— Не волнуйся, я помогу тебе.
— Я-кажется... — Он закрыл глаза в изнеможении.
— Что сказал доктор?
— Я-должен-просыпаться-каждый-час-вплоть-до-утра, — сообщил он глухим сонным голосом. — Не-мочить-швы. Пить-много-жидкости, — перечислял он. — Отдыхать. — Он издал долгий, тяжелый вздох, словно из него выпустили воздух. — Я-же-говорил-что-чувствую-себя-препаршиво. — Его голос угасал. — Думаю... мне-нужно...
— ...Поспать, — закончила она за него и сверилась с будильником. Через шестьдесят минут она его разбудит. Лиза погладила его лоб, откинула прядь волос. Кончики его густых ресниц посветлели от постоянного пребывания на солнце. Он походил на сорванца, сморенного сном.
Интересно, каким он был в детстве? Будут ли его дети сорванцами? У нее сжалось сердце. Брик не желает брать на себя обязательства, налагаемые браком и детьми, так что нечего ей привыкать прикасаться к нему, решила она и убрала руку. Ни к чему ей думать о нем слишком часто. Она просто обязана освободить свое сердце от него с тем, чтобы отдать его кому-нибудь другому.
Прошел час, и она мягко прикоснулась к его плечу.
— Брик, — позвала она. — Проснись, Брик.
Поскольку его ровное дыхание не изменилось, она потрясла его посильнее:
— Брик! Проснись!
Его веки затрепетали, и он поднял руку, прикрывая глаза от света лампы на тумбочке.
— Лиза?
Она испытала облегчение.
— Да. Я должна была разбудить тебя. Помнишь?
— Ты-мне-снишься?
— Не думаю, — улыбнулась она. — Хочешь имбирного?
Он кивнул, медленно подтянулся выше по кровати и прислонился к ее спинке. Взяв стакан, он выпил одним глотком ледяную жидкость.
— Пока-была-жива-мама-всегда-давала-нам-имбирный-эль-и-пшеничные-крекеры-когда-мы-болели.
— А моя мама давала нам имбирный эль и солености.
— Ага. Мама-у-нас-была-забавная-но-иногда-делала-безумные-вещи. — Он покачал головой, и она заметила, как затуманились его глаза. — Я-рассказывал-тебе-что-она-хотела-стать-певицей-музыки-кантри?
Лиза покачала головой.
— Это-желание-охватило-ее-когда-она-была-беременна-мною. Поэтому-то-она-и-дала-мне-такое-имя. — Его тон намекал на то, что он до сих пор не мог поверить атому.
Любопытство Лизы было подогрето.
— А как она тебя назвала?
— Это секрет.
— О!
Он пристально посмотрел на нее.
— Поклянись-что-никому-не-скажешь.
Лиза подняла руку, принося молчаливую клятву.
Он скривился;
— Элвис-Пендлтон.
Она недоверчиво уставилась на него, едва подавив смешок. Ей очень хотелось расхохотаться, но, увидев грустное выражение на его лице, Лиза прикусила до боли щеку, потом откашлялась.
— Я и не знала, что Элвис считался певцом в стиле кантри. — Собственный голос ей самой показался неестественным.
— Я-так-и-сказал-ей, — мрачно произнес он.
Лиза вообразила себе юного Брика, пытающегося поправить свою мамулю. Юный Брик? Юный Элвис? У нее даже глаза горели от усилия удержаться от несвойственного леди хохота.
— Но твои родственники не называют тебя Элвисом.
— Ну-они-же-хотят-жить, — произнес он тихо, но угрожающе. — В-последний-раз-когда-Трой-сделал-это-ему-было-шесть-и-я-облегчил-его-на-два-передних-зуба.
— Брик, в моем мозгу звучат сотни строчек из песен Элвиса, — призналась она и с силой сжала губы, кривившиеся в смехе.
— Лиза, — устало проговорил он, — я-все-их-слышал. Можешь-смеяться-сколько-влезет-когда-я-снова-засну.
— Я понимаю тебя так, что ты не хочешь, чтобы я спела тебе «Люби меня нежно» вместо колыбельной.
8
Двадцать минут спустя Лиза стояла в кабинете Брика, держась за бока от хохота, который она сдерживала, пока Король не заснул. Она утерла выступившие слезы. Имя кое-что объясняло. Теперь она понимала, почему он мальчишкой постоянно ввязывался в драку. Догадалась она и о происхождении его прозвища, поскольку он так непреклонно отказывался пользоваться своим именем и даже готов был из-за него пойти на кровопролитие.
Подавив еще один смешок, Лиза с жадностью взирала на фотоальбомы. Чего бы только она ни дала...
И вовсе нет, сказала она себе, направляясь на кухню, чтобы приготовить куриный бульон.
Ночь тянулась медленно, и каждый раз, когда Брик просыпался, он рассказывал ей что-нибудь новое о своей семье или о себе. В краткие мгновения пробуждения он казался более уязвимым, более склонным открыться. Уж не объясняло ли это отчасти то, что он никогда не оставался с ней до утра?
34 
