126 
В его голосе была боль. И правда.
Ее это ударило так, словно швырнуло о стену. О стену упрямства и ложной гордости. Ее наполнил стыд.
— Я была беременна, когда ты поехал на Амазонку, — с трудом произнесла Клэр. — Я не говорила, потому что не была уверена. А через шесть недель потеряла ребенка. А потом уже не было смысла говорить тебе.
— Нет, конечно, нет, — сказал он с горечью. — Ведь я всего лишь отец. Черт возьми, Клэр, ты даже не доверяла мне настолько, чтобы сказать. — Его лицо потемнело. — Или ты хотела меня наказать и поэтому скрывала?
Клэр просто стояла, качая головой, не в силах вымолвить ни слова.
Что произойдет дальше, она не могла знать. Пока она боролась с эмоциями, в салон вернулся граф Людовичи. Он остановился на полпути, увидев их лица. Даже манеры джентльмена из Старого Света не помогли преодолеть неловкость ситуации.
— Простите. Я появился в неподходящий момент. — Он повернулся, чтобы уйти.
Вэл остановил его.
— Нет, все в порядке. — Он взглянул на Клэр. — Все, что можно было сказать, мы уже сказали
И это казалось правильным. Она не могла придумать и слова, которое можно было бы произнести. Вэл протянул руку графу.
— Спасибо за гостеприимство и сотрудничество, граф Людовичи. Я пришлю вам образцы фотографий как можно раньше. А сейчас я должен идти. Мне нужно успеть на самолет.
— В таком случае желаю счастливого полета.
Сердечно улыбнувшись хозяину дома и кивнув Клэр, он ушел — из ее жизни.
Глава 7
Клэр посмотрела в венецианское зеркало над приставным столиком и увидела в посеребренном стекле себя — взрослую женщину с глазами обиженной девочки, которой она, по сути, была.
Вэл никогда не лгал ей. Она сама себе лгала.
В детские годы она никому не была нужна, и никто не любил ее, кроме неразговорчивого деда. А потом — Вэла.
Ей так хотелось любви, она умирала без нее, как от голода. Сейчас было слишком поздно. Вэл ушел навсегда.
Образ в зеркале стал размытым, потому что она смотрела на него сквозь слезы. Клэр во всем винила Вэла. Да, временами она бывала эгоистичной, слабой и неопытной. Не знала, как быть одной и при этом не чувствовать одиночества. И вот, вместо того, чтобы попытаться найти что-то объединяющее их, она попыталась все изменить.
Нет, сказал ее внутренний голос с холодной рассудительностью взрослого человека. Ты пыталась изменить только его. Подрезать ему крылья и держать возле себя.
Клэр легла на спину и стала смотреть на волнистый свет, танцующий на потолке, рисующий бесконечные очаровательные узоры. И это правда. Она была глупой эгоисткой, уверенной в том, что если он ее любит, то позволит делать с собой что угодно, только бы ее романтическое идеальное представление о том, каким должен быть муж, претворилось в жизнь. Может быть, в этом и есть причина их последней размолвки, и из-за этого он в конечном счете ушел.
Она села и посмотрела на часы. Уже было за полночь. Вэл находился в воздухе, улетая прочь от Венеции. От нее. Она упала на подушки и зарыдала.
Тени наполнили большой зал с декоративным гипсовым потолком и рисованными медальонами с нимфами и богинями. Был Карнавал, и отец уехал на бал. Совчерашнего дня, когда они поругались, она была заперта в своей комнате.
— Я не выйду за него! — непокорно кричала она. — Он жестокий, и я не люблю его. Пусть уж лучше меня запрут в монастырь!
— Это, — сказал он ей, — можно легко организовать, если ты ослушаешься меня, глупая, упрямая девчонка!
Но Бьянка знала, что по натуре она не упряма. Робкая и слабая, она боялась покинуть безопасный и надежный дом, в котором, будучи застенчивой и изнеженной дочерью из богатой семьи, вела жизнь роскошную и беззаботную. Каждый шаг планировали за нее, и не было никакой необходимости брать на себя ответственность за свое будущее. Что-то планировать и предпринимать.
До сих пор.
Отец выбрал ей мужа, не поставив ее в известность до тех пор, пока не был подписан свадебный договор. Этот брак должен был породнить два банковских клана и объединить их состояния. От одной этой мысли кровь стыла у нее в жилах.
Особенно сейчас, когда она влюбилась в другого мужчину.
Слава Богу, Джульетта, ее старая няня, сжалилась над ней. Она отнесла записку ее любимому и вернулась, чтобы одеть Бъянку и помочь ей бежать. Старая женщина дрожала от дерзости воспитанницы.
126 
