Лёгкий, ненавязчивый романчик 
62 
– Его телохранитель.
– Телохранитель! – разочарованно протянула девушка. – Хоть бы уж переводчик!..
– Сердцу не прикажешь.
Рождение малыша обернулось для Машеньки большой радостью… и полной профнепригодностью. Даже будничные ежедневные обязанности выполнять с ребенком на руках несподручно, а оставить его в колыбельке – еще хуже: стоило только младенцу пискнуть, и у горничной все начинало валиться из рук в самом буквальном смысле. Каждый раз при этом она страшно извинялась, затирала лужу, собирала осколки и обещала восполнить ущерб из будущей зарплаты, так что если бы я обращала на это внимание, следующие два года Машенька должна была работать бесплатно… И явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Равно как и сидеть сложа руки. В ответ же на мое предложение привязать ребенка к спине на манер индианок девочки посмотрели на меня, как на безумную. Воля ваша, наше дело предложить…
Как будто мало мне было разом навалившихся домашних и служебных забот, каждое утро теперь я «совершенно случайно» сталкивалась в дворцовых коридорах с отцом Михаилом, который вежливо, но настойчиво напоминал, что маленькому ребенку негоже оставаться до сих пор не окрещенным. Я была полностью согласна со всеми его доводами, но Машенька была непреклонна – имя сыну должен дать отец. Синайское посольство в Старгороде ожидали еще не скоро, а каждый раз тыкать пальцем или говорить просто «ребенок» нам с девочками быстро надоело, и мы добились от мамочки разрешения называть его хотя бы по отчеству. Пу Чжан… дал же бог имечко! С нашей с Зарой легкой руки Пучжанович быстро превратился в Пузанчика. Даже сама Машенька, хотя сперва и сердилась, скоро тоже начала его так называть. Прозвище мальцу удивительно подходило: он спал, когда не ел, и ел, когда не спал – что только из него вырастет к тридцати годам? Впрочем, для грудничков это, кажется, вполне нормально.
Я лениво сортировала принесенные из лавки травки – за полгода набила руку и стала разбираться в этом гораздо лучше. Нечистоплотные продавцы или поставщики могли подмешать в сбор обычного сена, а то и похуже. Кроме того, для некоторых рецептов требовалось использовать все растение целиком, а для других – только отдельные его части, листья или стебли… Словом, работа важная, но монотонная.
Сидя немного сбоку от окна, так, чтобы не перекрывать мне свет, но и самой не попасть в тень, Машенька на руках дошивала очередную распашонку, ногой раскачивая колыбельку с сопящим Пузанчиком. Новую кроватку изготовили «мои сироты», по собственному проекту Андрюшеньки – этот одаренный подкидыш своими новаторскими идеями и изобретениями поражал не только мое воображение, но и всех учителей. Ноу-хау колыбельки заключалось в том, что в отличие от стандартных моделей, раскачивающихся на двух вырезанных полукругом ножках или гнутых полозьях, норовящих опрокинуться от неосторожного движения няньки, эта прочно стояла на ногах, раскачивался только «короб» с ребенком. Причем приводить в движение ее можно было как рукой, так и при помощи ноги, нажимая на специальную педаль. Машенька считала изобретение гениальным, и ободренный похвалой пользователя мастер уже работал над новой, усовершенствованной моделью, которую можно будет заводить при помощи колеса от прялки и устанавливать три режима раскачивания… Поистине, этот мальчик опередил свое время.
Внезапно идиллическую картину нарушил страшный грохот: распахнувшаяся входная дверь, ударившись о стену, отскочила и с силой захлопнулась, прежде чем я успела оглянуться и заметить, кто же так рвался оказаться в нашем обществе. Во второй раз Настасья была осторожнее. Судя по сбившемуся дыханию и прическе, она бежала издалека.
– Едут! – только и смогла выдохнуть девушка.
– Ну, вот, от сквозняка все снова перемешалось. – Ребром ладони я попыталась вернуть любовно сложенным пучкам прежнюю форму.
Машенька тоже не проявила сильного интереса к принесенным подругой новостям.
– Ребенка разбудила. – Отложив шитье, она склонилась над колыбелькой.
– Он молчит, – возразила Настасья, и Пузанчик немедленно разразился громким протестующим плачем, показывая, что хотя он и молчит, но все слышит.
– Все это ерунда! – махнула рукой горничная. – Едут же!
– Сваты? – хмыкнула я.
– Очень может быть!
– Что ты имеешь в виду? – Молодая мамочка спросила исключительно из вежливости, не проявляя искренней заинтересованности: сейчас всеми ее мыслями владел только один мужчина – маленький сынишка.
62 
