Последние отзывы

  63  

– Ладно, – говорю. – Тебя-то самого звать как?

– Лодку.

– Лодку, а дальше?

– Лодку, сын Ностова, господин старший сержант.

Хорошее имечко! Есть чему позавидовать.

– А скажи-ка мне, – спрашиваю, – Лодку Ностович, долго еще будут молитву возносить? Потому как мне очень хочется с господином Арчетом на богословские темы потолковать.

– А господин старший ратник не в храме, – заявляет часовой. – Он в караулке, на левой башне.

Я от этих слов чуть не подпрыгнул.

– Так какого же… – спрашиваю, – ты, борода, до сих пор молчал?!

– Но, господин старший сержант, – удивился часовой, – вы ведь и не спрашивали.

Вообще-то, думаю, верно. В голову как-то не пришло. Ладно. Поднялся я на башню, захожу в караулку, и чтоб вы думали – господин старший ратник Арчет сидит себе в гордом одиночестве и преспокойно завтракает. Да еще как завтракает. Как говорил рядовой Петренко, коренной одессит из Херсона: «Шоб я так кажный день обедал, как он завтракает».

– Вообще-то, – говорю, – сегодня есть – грешно.

– Знаю, – отвечает Арчет, а сам тем временем куриную – или какой другой местной птицы, я уж не знаю – ножку обгрызает. – Заходи, садись. Мне сегодня есть можно, а грех этот отец Иллирий отпустит.

– А еще, – говорю, – не знаю, как ваш, а наш бог советовал в таких случаях делиться. Тем более что я в вашей теософии не разбираюсь, а живот мой – тем более.

– Так бери, – говорит Арчет, – и ешь. Чего говорить-то?

В общем, соединенными усилиями мы эту снедь истребили, как армию Паулюса. Кто был не мертв, тот был у нас в плену. Очень даже неплохо подзаправились.

– Да уж, – говорю. – Неплохой праздник этот ваш День Благоговения.

– Благодарения, – поправляет Арчет. – День божьего Благодарения.

– Интересно, – спрашиваю, – а за что это вы так своих богов благодарите?

Арчет на меня искоса так посмотрел.

– А тебе Карален разве еще не рассказывала?

– Нет.

– Ну, тогда слушай. День этот мы празднуем уже пятьсот сорок шесть лет.

– Неплохо.

– С того самого дня, когда на залитом кровью поле сражения теснимый врагами король Уртхерт дал обет, что отныне в этот день весь его народ будет возносить хвалу светлым богам.

– Ага. И с тех пор празднуете?

– Да.

Я шестеренками в голове поскрипел, поскрипел.

– Так, – говорю. – А где же подвох?

– Какой еще подвох? – удивляется Арчет. Но удивился он как-то неискренне.

– Понимаешь, господин старший ратник, – говорю. – Это я от ры… тьфу, от Кары мог ожидать, что она церковно-славянской историей начнет изъясняться. Но ты-то на ихнем шпрехаешь примерно так, как я на японском.

– Говорю, как умею, – обижается Арчет. – А подвоха тут никакого нет.

– Ну хорошо. А почему называется День божьего Благодарения, а не день Победы сякой-то?

– Так ведь битву-то, – отвечает Арчет, – король Уртхерт проиграл.

Вот тут-то у меня челюсть об столешницу и приложилась.

– Как – проиграл?

– Просто. Разбили его наголову.

– А за что ж тогда благодарить-то? – спрашиваю.

– Ты не понимаешь, – поясняет Арчет. – Король Уртрехт не предлагал богам сделку – победу в обмен на посвященный им праздник. Он поклялся, что этот праздник будет!

– Ну да, – говорю. – Я знаю, город будет, я знаю – саду цвесть. Но ведь они-то, боги эти, – говорю, – ты уж меня извини, своего слова, получается, не сдержали.

– А какое это имеет значение? – удивился Арчет. – Слово дал король.

– Черт. Значит, они, боги эти, его надули, а он слово все равно сдержал? Так, что ли?

– Да. А разве могло быть по-другому?

Вот тут уж у меня шестеренки окончательно заклинились. Я, конечно, догадывался, что вся эта феодальная компания на всяких там клятвах слегка задвинута – читали, знаем. Но одно дело – рыжая, девчоночка несмышленая, у нее в голове не просто ветер, а… аэродинамо-машина, а другое – чтобы весь люд пять веков поклоны бил из-за того, что какой-то там олух при позолоченной фуражке, будучи в расстройстве, чего-то ляпнул?

– Или у вас не так?

– Ну, – говорю, – вообще-то у нас, по крайней мере там, в моей стране, если слово дал – тоже на века. Но мы… как бы это сказать-то… прежде чем клятвы давать, думать стараемся.

Ага. Вот помню, давал я как-то при всем совете дружины честное пионерское – не стрелять из рогатки. Ей-богу, было такое. И сдержал. Перешел на гнилые яблоки. Гнилое яблоко, я вам доложу, обладает замечательнейшими поражающими свойствами при прямом попадании, а фугасным действием уступает только подгнившему помидору.

  63