ГЛАВА 11

Пока я переодевался и докладывал командиру о «брожении умов», к нам присоединился Бродяга. Послушав немного о разброде и шатаниях, он хмыкнул и изрек:

— Майор-гаубичник? Да полезный персонаж, почему бы его не оставить. Вот только проверить его надо! А то вдруг он нас немцам сдать хочет?

— А на фига ему это?

— Советской властью он сильно обижен. Где, говоришь, он лямку до этого тянул?

— По словам сержанта, в КОВО.

— Ага, значит, скорее всего, из «тухачевцев», хотя, может, и что другое с ним случилось.

— А это ты с чего взял? — вмешался в разговор Фермер.

— Саш, у нас с тобой «заточка» разная. Вас, армейцев, все эти тонкости не касались, а я и в комендатурах послужил, и на курсы «повышения кривофикакции» ездил. Так что об этом могу с уверенностью говорить. Скорее всего, он не из «преторианцев», иначе давно в овраге бы гнил… Ладно, я к нему присмотрюсь.

В дверь сарая постучали.

— Входите, открыто! — крикнул Фермер, а Бродяга, сделав мне знак приготовиться, достал из кобуры «ТТ».

Но напрасно мы так волновались — это был лейтенант Сотников. Странно было только то, что он не стал заходить внутрь, а переминался с ноги на ногу у порога.

— Что случилось, лейтенант? — сурово спросил командир.

— Товарищ майор госбезопасности, мы собираемся уходить, и я хотел бы с вами об этом поговорить.

— Мы уже разговаривали об этом, лейтенант!

Наверное, я что-то пропустил, так как не очень понимал, к чему весь этот разговор.

— Мои бойцы хотят тоже спросить вас о сложившейся ситуации.

— Ну, пойдем поговорим… Товарищ капитан, и вы, товарищ старший лейтенант, пойдемте со мной.

Выходя вслед за двумя Сашами из сарая, я только подумал: «К чему такая официальность?» — Но, увидев собравшихся перед сараем окруженцев, решил оставить рефлексии на потом.

— Слушаю вас, товарищи бойцы, — сказал Фермер.

Вперед выступил сержант Несвидов.

— Товарищ майор госбезопасности, — со значением начал он, — нам товарищ лейтенант дал приказ идти на прорыв.

— И что? Он ваш командир.

— Но многие из нас хотят остаться с вашей группой.

«Вот как, уже многие?» — подумал я.

— И что вас смущает, сержант. Оставайтесь.

— Но лейтенант, ссылаясь на устав, говорит, что это — воинское преступление. Дезертирство.

— Тут лейтенант Сотников немного заблуждается. Вы же не домой собрались и не в ближайшее женское общежитие. Оставшиеся с нами после рассмотрения кандидатур и проверки будут приняты в Особую разведывательно-диверсионную группу госбезопасности. — Саша говорил веско, тяжело, как будто чеканя слова из тяжелой звонкой бронзы. — Легко не будет никому: ни тем, кто решит пробиваться к своим, ни тем, кто решит остаться.

В беседу вступил Сотников, его ломающийся юный голос разительно контрастировал с хриплым баритоном Фермера:

— Товарищи бойцы, ну как вы не понимаете?! Фронт нуждается в вас, артиллеристах. Мы обязаны пробиваться к своим. Они недалеко! А эти неизвестные люди… Да вы даже документы их не видели…

— Ну ты и сука! — проговорил кто-то в заднем ряду. По моим ощущениям, это был Трошин.

Услышав эту сентенцию, лейтенант поперхнулся и растерянно начал вглядываться в своих бойцов, рука его при этом потянулась к кобуре.

— Кто?! Кто это сказал?! — Ломающийся тенорок летехи был полон гнева.

— Ну, я! — Как я и предполагал, это был бывший майор.

— Да я… Да я тебя расстреляю! «Троцкист», сволочь, «враг народа»!

— Да и стреляй! Только погоди, я в сторонку отойду, чтобы мужиков не забрызгало… — И Трошин действительно сделал несколько шагов в сторону.

— А ну! Отставить! Смиррна! — даже не сказал, а проревел Фермер. Да так, что не только окруженцы, но и мы непроизвольно свели пятки и развели носки, а сами вытянулись в струнку.

— Лейтенант! Какое. Вы. Имеете. Право. В присутствии старшего по званию заниматься самосудом? Радоваться надо, что бойцы ваши в бой рвутся. Да, кстати… Вы обстановку на сегодняшний день знаете? Ну, в смысле — куда вам пробиваться надо будет? Нет? Товарищ старший лейтенант госбезопасности, — обратился он ко мне, — доложите товарищам обстановку!

«О черт! Что же там у нас»? — Я начал судорожно вспоминать сражения и даты. Потом плюнул и, после получившейся «мхатовской паузы», начал говорить:

— Согласно данным радиоперехватов, а также допроса пленного, в настоящее время наши войска обороняются на линии Витебск — Орша — Могилев — Бобруйск… — Кто-то из бойцов охнул. — Значительные силы Западного фронта отступили в леса между Борисовым и Лепелем, и борьба с ними возложена на пехотные подразделения второго эшелона Группы армий «Центр». Вкратце примерно так. То есть до линии фронта отсюда — что-то около двухсот километров.

  31