21 
Коля останавливался обычно раньше. Тетя возвращалась назад, спрыгивала с Луны, удивляясь только одному — не умерла. От чего? Вот тут и начиналась тоска.
Это был не Коля и никакая не любовь, это был проводок. Вживленный в нужное место. Физиологический процесс, который никак не соприкасался с чувством к мужу, и уж совсем не пересекался с чем-то еще — самым важным, ради чего стоит жить.
Вот о чем они не рассказали тоже. Про крысу Нюшу.
И через год дом взорвался. Ее дом одновременно с теми, и сравнение не казалось ей кощунственным. Крыша поползла, здание красиво, как в фильме, накренилось — компьютерная графика, новейшие технологии. Вылететь на свободу она не успела. Лежала под плитами, кирпичами, чайниками, половниками, шумовками, разбитыми чашками, пианинами, обгорелыми коврами, столами, шкафами, вешалками, оплавившимися зубными щетками, телефонными проводами, люстрами, батареями, паркетными досками. Ее вытащил из-под руин Тема. И все эти годы так и тащил ее и Колю на себе. Обнимал их и всех, кого знал и видел. А недавно сказал вдруг перед сном: «Мама, я так устал от любови». Что? Как это? Но Теплый не добавил ни слова и тут же отправился в поход. С черным драконом и анакондой. Путь их был в Африку.
Глава пятая
Коля ждал ее, открыл железные ворота, она опустила стекло — в кабину вплыли все те же горькие запахи сада, фары вынули из тьмы желтые кружевные тряпочки на черных ветвях.
— Голодная? Ужин — горячий, — говорил Коля, снимая с ее плеча тяжелую сумку.
Почему в злых своих воспоминаниях о нем никогда, никогда она не помнила об этом — заботливый, добрый! Как был, так и остался, и ужин горячий, потому только, что он для нее его разогрел.
В доме все давно спали. Она жевала котлету, по усевшемуся на холодильник телевизору Брюс Уиллис мочил гадов, Коля глядел не отрываясь, иногда оборачивался на нее — восхищенно, во как он его! Мальчишка, мальчишка, благодарный ей, что взяла да и приехала сегодня, раньше, просто так, нипочему.
Утром она проснулась рано, только-только рассвело, что-то хорошее ждало ее, что-то было. И вдруг — да же! Проект. Скорее заглянуть в разорванные конверты. Она беззвучно поднялась, вынула из сумки голубой конверт, прочитала обратный адрес: «Ярославская область, г. Калинов, улица Рябиновая. Голубеву С.П.».
В конверте лежала стопка листов, напечатанных, господи боже ты мой, на машинке, на «Эрике» в жестком чехле с железным замочком — у мамы была в детстве такая же! Но бумага не прежняя, белая, гладкая, парадная. К первой странице прижата скрепкой копия дореволюционной фотографии.
На крыльце стояла, по-видимому, семья. В центре — человек в очках, в длинном черном одеянии — священник? Рядом, кажется, его жена, дети… Тетя открепила фотографию — из-под нее выпал сложенный двойной тетрадный листок, исписанный от руки.
Уважаемая редакция!
Пишет Вам учитель истории и математики средней школы города Калинов, Ярославской области РФ, Сергей Петрович Голубев (1938 г.р.). Откликаюсь на призыв Вашей газеты и отправляю материалы для рубрики «Семейный альбом» — фотографию и рассказ о тех, кто на ней. Фотография, копию которой Вы видите перед собой, стоит передо мной на столе, в темной деревянной раме — бледно-серая, в белой пороше времени снизу, с истершимся нижним уголком — «заветрившимся», как говорила мать. Она тоже есть на этой фотографии — девочка в белом платье. Историей своей семьи занимаюсь уже несколько лет, это только малая часть собранных мною материалов.
Буду рад, если что-то из моих разысканий Вам пригодится.
С уважением,
Тетя отложила листок, еще раз взглянула на снимок и погрузилась в машинопись.
Отец Илья
(1856–1918)
В центре — отец Илья. Худой, высокий, в черной рясе, с густой бородой — темно-русой в рыжину (по воспоминаниям матери), с длинными, в молодости вьющимися, а теперь прямыми волосами, зачесанными назад. Батюшка без головного убора. Большой круглый лоб, железные очки. За очками в глазах — ум, тишина, усталая строгость.
Дед напоминает здесь не столько попа, сколько разночинца-интеллигента. Так оно отчасти и было, только, конечно, наоборот — это разночинцы вышли из поповского сословия и напоминали своих отцов и дедов, провинциальных дьячков и иереев.
Родился отец Илья еще при крепостном праве, в 1856 году, в семье сельского священника отца Герасима. Отец Герасим служил в сельце Видово, что в двадцати верстах от Переславля.
21 
