очень нудно 
62 
У корректорской она развернулась и медленно пошла обратно, снова на третий этаж. К нему в кабинет. Довольно этих неясных, хрупких, слишком хрупких, рассыпающихся от одного прикосновения стишков, точащих чуждые ароматы, им пора поговорить в прозе, в конце концов. Она шла все быстрее, почти бежала, вот и его дверь, золотая табличка. За дверью — ни гу-гу. Вернулся или ходит по редакции? Горло сдавило, она вздохнула поглубже, собираясь постучать — тут в заднем кармане джинсов зацарапали лапки черепашки. Под перекат мраморных камешков высветилось: «Тишка».
Тишка, хотя можно и просто Таня, Танька, Танюша — но нет, еще со студенческих пор друзья обычно звали ее домашним именем, так уж повелось. Подруга дней ее суровых, с которой дружили с первого курса, с семнадцати лет, так, как только в юности и возможно. Теперь они общались все реже, сразу после универа Тишка вышла замуж, родила первого, второго, третьего, полгода назад — и четвертого уже ребенка, мальчишку, третьего по счету брата. Тетя так и не видела его (Саша, кажется?) до сих пор. Стыд. Но как доехать — уже несколько лет Тишка жила за городом, в далеком Кокошкино на Киевском шоссе! Только по телефону и удавалось иногда поболтать, почти ночью, когда уложены были дети.
И вот Тишка звонила, в неожиданное время.
— Привет!
— Тишка, как я рада, рада, что ты звонишь. Наконец-то! А я… нет, на работе, как всегда…
— Да-да, я ненадолго, — говорила Тишка глуховатым, низким и таким родным голосом. — Тут выяснилось, что Даню-то моего выгоняют из школы. Русичка, она же завуч. Потому что по-русскому у нас твердая двойка. Велели исправиться до Нового года, или… В общем, нам нужен репетитор, а я уже, сама понимаешь, оторвалась. У тебя нет никого?
— Как же, — обрадовалась Тетя, — прямо сейчас спрошу. Наша Лена этим занимается, говорят, она гений, кого хочешь научит. А как ты сама?
— Вот приедешь в гости, — расскажу…
Послышался сердитый младенческий плач.
— Слышишь? Вот так я!
— Саша?
— А кто? Как в том анекдоте, — Тишка вдруг звонко рассмеялась. — Грузин в роддоме… Сейчас, подожди секундочку, — послышалась возня, еще один выкрик, писк, и тишина..
— Обеденный перерыв, — прокомментировала Тишка. — Но вообще-то я соскучилась, соскучилась по тебе, слышишь?
— Да, — виновато произнесла Тетя, — я тоже.
— Живу тут в лесу, — с улыбкой говорила Таня, — никого не вижу, кроме собственных детей… Работаю водителем, развозим с Сашиком всех по кружкам и школам. В общем, жду тебя в эту пятницу. Мамы не будет, Боря на дежурстве, приезжай вечерком, да? Как в тот раз.
— В субботу? Это же послезавтра! — Тетя задумалась. Но ведь только с Тишкой и можно было обсудить все, что с ней происходит. Спастись от надвигающейся неизбежности, от этого желанного, но страшного удушья. Заодно и на Сашика посмотреть.
— А если я действительно приеду? На ночь?
Пока они говорили, Тетя уже развернулась и шла в корректорскую, к Лене, спросить, возьмет ли она еще, еще одного ученика. Что-то освежающее и совсем простое стрельнуло смешным зеленым ростком из их краткого разговора с Тишей, она уцепилась и сразу вернулась из душной жары в тишину. Что это было, этот приступ? Куда она бросилась? Зачем?
Через два дня, в пятницу вечером, она уже ехала к Тишке, выбираясь из вновь оттаявшей ноябрьской Москвы, сквозь мелкий, ледяной дождь. Ползла в медленной пробке, под разбрасывающе расслабленные звуки радио Jazz, радуясь, что едет после работы не домой. Коля легко отпустил ее. Даже отказался отдавать Теплого маме, пробормотав «сами справимся, не впервой». Да ведь и уезжала она меньше чем на сутки — в субботу днем снова будет дома. Капли на стекле ползли мутными плевочками, в воздухе стоял влажный холодный туман, из-за этого машины ехали еще медленней, и ей казалось: так и заледенеет она здесь, в прозрачном дымчатом коконе, никогда не доберется до царства больших и малых младенцев, до Тишки.
В ее подруге присутствовало удивительное, недоступное Тете — душевное здоровье, сквозившее и в Тишкином облике: румяная, статная, крепкая, такую попробуй сломи. Светлые глаза всегда смотрели задорно, и ямочки на щеках как были в юности, так и остались. Столько сил в ней было. Одевалась как придется, секонд-хенд, присланный друзьями папы-профессора из Америки, длиннющие сборчатые юбки, черные волосы в хвостик — ну и что? Красавица все равно.
62 
