очень нудно 
41 
– Шанс есть всегда, господин капитан. – Первый офицер канлодки отчего-то решил уклониться от прямого ответа. – Вопрос вероятности…
– Верно. И в данном случае вероятность потерять еще нескольких человек, обшаривая эти чертовы утесы, заметно больше. – Капитан помолчал и, убедившись, что возражений так и не последовало, добавил: – Следуем прежним курсом.
Первый офицер коротко кивнул и, развернувшись, вышел из каюты.
Корветтен-капитан Карл Нергер задумчиво уставился на закрывшуюся дверь и с трудом сдержал желание грязно выругаться.
В том, что между капитаном «Ильтиса» и его первым офицером пробежала не просто черная кошка, а целая стая здоровенных котов, трудно было назвать виновным кого-то конкретного. Вряд ли командовавший канлодкой до ноября Макс Ланс по своей воле оказался в госпитале Циндао. Равным образом командующий эскадрой вице-адмирал фон Керпер был совершенно прав, считая, что командовать стоящей на рейде канлодкой может и лейтенант цур зее, однако же для дальнего плавания с весьма ответственным заданием следует назначить на корабль более опытного капитана. Особенно когда «под рукой» имеется именно такой офицер – ветеран боя у форта Таку, знающий все закоулки корабля лучше, чем собственный карман.
Все это первый офицер понимал, однако при этом полагал – и имел к тому все основания, – что и сам бы справился с заданием ничуть не хуже Нергера. Когда же стало ясно, что «смелые» мечты Адмиралтейства об одном-двух клочках поднявшейся из пучины вулканической суши не имеют ни малейшего сходства с открывшейся им реальностью… тут-то лейтенант цур зее окончательно сломался. Нет, внешне все осталось по-прежнему – лейтенант все так же выглядел лощеным красавцем, живой рекламой кайзермарине и мечтой всех юных фройляйн, – но только внешне. Внутри же…
Далеко не каждый может остаться прежним, осознав, что упустил шанс, выпадающий раз в столетие. Новый материк, новый мир – все это теперь навсегда окажется связанным с именем другого, кому повезло лишь на малую толику больше. С одним именем.
Ибо память людская хранит лишь одного Колумба, а не всех, кто плыл с ним раздвигать края ойкумены.
– Позволите, господин кондуктор?
Прежде чем ответить, стоявший около бочки с водой «баковый аристократ» окинул цепким взглядом палубу «Манджура» – пустую в этот утренний час, за вычетом нескольких вахтенных, чье внимание было сосредоточено на бурунах прямо по курсу, и лишь затем медленно, словно нехотя, кивнул.
– Благодарствую, – подошедший, нагнувшись, раскурил от фитиля дешевую глиняную трубку и, выпустив первое облако дыма, тихо прошептал: – Поговорить бы нам, наконец, Сергей Константинович!
– Я же вам четко приказал, Николай, – так же тихо отозвался невысокий узколицый человек в шинели со знаками различия минного унтер-офицера, – до прибытия в порт никаких контактов между нами быть не должно.
– Так не видать что-то этого вашего порта, доктор! – с неожиданной злостью выдохнул Николай. – Случись чего, даже за борт не сиганешь – если морские чудо-юды не схарчат, так на суше точно в клочки разорвут, не успеешь и шагу ступить. Я тут послушал этого боцмана страхолюдного, так он, Сергей Константинович, такие вещи рассказывает, что прям чувствуешь, как сердце в пятки проваливается.
– Не знал, – задумчиво произнес «доктор», – что вы настолько свободно владеете английским.
– Так я ж с детства в порту, – торопливо начал оправдываться Николай, отчего-то испугавшийся интонации старшего товарища, – вот и нахватался. За своего, конечно, не сойду, но матросский говор с пятого на десятое разбираю. Да и боцман ихний тоже не бог весть какой оратор, только и знает, что божью маму через слово поминать.
– Вы не волнуйтесь так, право же… – Мнимый унтер замолчал, ожидая, пока мимо пробежит один из вахтенных. – Спокойнее, спокойнее.
– Да спокоен я, Сергей Константинович!
– А чего тогда кулаками размахиваете? – усмехнулся «доктор». – И вообще, не нравится мне ваш вид, Николай.
– Это ж в каком таком смысле «не нравится»?!
– В самом прямом, внешнем, он же медицинский. Мешки под глазами, цвет лица. Спите, должно быть, вполуха, чтобы во сне лишнего не сболтнуть?
– Сергей Константинович, – обиженно начал Николай, – я к вам для совсем другого разговора подошел. Мы с этой экспедицией попали, словно кур в ощип, и что делать, я уж прямо не знаю…
– На самом деле все не так уж и страшно, – неожиданно весело произнес «доктор». – Подумайте лучше, в каком воистину революционном предприятии нам выпало принять участие. Нынешнее наше плавание, вне всякого сомнения, станет историческим событием, сравнимым по значению разве что с путешествием Колумба, с него начнут отсчет новой эпохи Великих Открытий. Представьте только: пройдет каких-нибудь три-четыре века, и никто, кроме кучки пыльных книжных червей, не будет помнить имена нынешних императоров и президентов, а пушки с «Манджура» будут стоять в музее какой-нибудь республики Колчакия и служить приманкой для толп туристов обоих миров. А где-нибудь рядом, под стеклом, окажется и ваша бескозырка – бесценный раритет, выкупленный за немыслимые деньги. Признаюсь вам, Николай, я уже лет двадцать как оставил наивные юношеские мечты попасть в анналы, так сказать, через парадный вход храма науки, а не через наш, черный… а оно, как любит говорить мой сосед по каюте, «вона как хитро повернулось-то».
41 
