98 
— Хочу вам сообщить, что посылка, которую вы отправляли несколько недель назад, дошла до адресата.
Значит, Мириам получила кинжал. Замечательно. Жаль только, что старина Рансэ об этом не узнает.
— И вас тоже ждет посылка. Сейчас я ее принесу.
Клерк ушел и вернулся с маленьким свертком, перетянутым бечевкой:
— Пожалуйста.
— Благодарю, — сказал я, убирая полученное в саквояж. — Могу ли я снять средства с моего счета?
— Разумеется. Сколько вам нужно?
Я прикинул:
— Пяти литавских флоринов будет достаточно.
— Подождите минуту, я принесу деньги.
Он удалился, скрывшись за бархатной занавеской. Почти сразу же появился охранник, поставивший на стол поднос с графином сангрии, бокалом и легкой закуской. Холодное вино с апельсинами, лимонной цедрой и яблоками было как нельзя кстати. Впрочем, я не стал им злоупотреблять. Сангрия пьется легко, графин может опустеть быстро и незаметно, но потом от нее внезапно отказывают ноги, и ты остаешься лежать где-то под столом.
Когда вернулся клерк, за ним притащилось Пугало. Надо думать, оно раскрыло главный секрет мироздания — место, где «Фабьен Клеменз» хранит деньги. Страшило присело на подоконник, едва не уронив цветочный горшок, и стало внимательно смотреть, как сотрудник компании отсчитывает деньги.
— Здесь десять дукатов, что равняется пяти литавским флоринам. Надеюсь, вас такой вариант устроит?
— Это даже лучше.
— Будьте добры вашу руку, — произнес он, внося цифры в толстую бухгалтерскую книгу.
Коснувшись моего запястья ивовым прутиком и изменив только ему видимые данные, он сказал:
— Вы двенадцать лет не были в нашем отделении.
— Но это не повлияло на память людей, служащих у вас.
— Мы предпочитаем брать на работу самых лучших, — улыбнулся он. — Желаете еще что-нибудь?
— Нет. Спасибо.
— Тогда не буду вас беспокоить. Отдыхайте.
За мной приехали только минут через сорок, когда Пугало уже устало бороться с искушением опробовать остроту серпа на ближайшем цветке в кадке.
Солдат, служивший в гвардии Его Святейшества, оказался в чине лейтенанта. Его черная куртка была с серебряными пуговицами, а шпага украшена серебряной печатью Риапано. Он, как и я, являлся уроженцем Альбаланда, так как только моему народу была пожалована привилегия охранять Святой Престол. Светлоглазый господин коснулся пальцем остроносой шляпы с лиловым пером:
— Господин ван Нормайенн, я Марк ван Лаут, лейтенант Третьей башни Риапано.[21] Мне поручено сопроводить вас в святой город, где вас ждут для аудиенции. Прежде чем мы отправимся, могу ли я взглянуть на ваш кинжал?
— Рад знакомству, лейтенант ван Лаут, — сказал я на родном языке, протягивая ему клинок.
Он взял его, внимательно и придирчиво изучил, особенно звездчатый сапфир на рукоятке, вернул мне:
— Все в порядке, страж. Я тоже рад знакомству с земляком. Как дела в Арденау?
— Не был там уже два года, — с сожалением ответил я.
— А я пять лет. Идемте. Спасибо за сотрудничество, — поблагодарил он клерка.
— Наша компания всегда рада услужить вам, господа, — сказал тот на прощание.
На улице нас ожидало четверо гвардейцев верхом, а рядом стояли две оседланные лошади. Одна принадлежала лейтенанту, другую дали мне.
— Давно я не видел столько альбаландцев разом, — пробормотал я. — Не думал, что буду этому так чертовски рад.
— За стенами Риапано еще четыре сотни земляков, господин ван Нормайенн, — улыбнулся лейтенант.
Я был удивлен такой встречей и таким сопровождением. Можно было обойтись гораздо меньшим официозом, но мне грех жаловаться. Мы двинулись через улицы, все так же запруженные народом, однако это не мешало ехать достаточно быстро. Лиловые перья на остроклювых шляпах служили прекрасным пропуском, и нам без проблем уступали дорогу. Гвардию Папы в Ливетте уважали, благо было за что.
Пугало шло рядом с моим стременем с самыми серьезными намерениями — проникнуть за стены Риапано и посмотреть на то, как живет глава Церкви. Я глазел по сторонам, поражаясь, сколько же здесь народу.
На многих домах висели флаги, на балконах пестрели цветы, так что столпотворение, по крайней мере, было оправдано — город отмечал день святого покровителя, и празднования длились уже вторую неделю.
Толпа облаченных в белое горожан скандировала:
98 
