67 
— Истинно так, государь!
— Не так, князюшка, не так! Ин я государем-то совсем недавно стал. С какой бы радости тебе обо мне такое беспокойство ранее проявлять? По бумагам глядя, заговор сей ведом тебе стал почти полгода назад. Пошто матушке не доложил? Чего ждал? Говори как на духу!
— А потому, Ваше императорское величество, молчал я, что толку с того не было бы ни малейшего. Доложил бы я материалы сии государыне — и что? Прямых улик у меня тогда не было. Это сейчас, на переписку аглицкую глядя да письма посольские к бунтовщикам читаючи, хоть что-то предъявить им можно. А тогда что у меня было?
— Хм… — Павел потер подбородок и опустился в кресло. — И ты садись, князь. Верно говоришь, не поверили бы тогда такому. Да и я сам первый усомнился бы. Ведь офицеры не из последних, роду древнего, заслугами все отмечены, с чего бы им бунтовать? Сейчас, однако же, иначе полагаю я… Так что здесь убедил ты меня. Но на вопросы все-таки ответь!
— Слушаю вас, государь!
— Скажи, как к тебе письма попали? Не те, что на трупах заговорщиков взяты. С ними-то как раз все понятно. Я про ранешние послания говорю. Их где взяли?
— Тут, Ваше императорское величество, все просто и не просто. Послания эти доставил мне человек один. Мыслю я, что он сам либо кто из близких ему людей переписку эту читать мог.
— Что за человек? Откуда?
— По обхождению да речи ежели судить, русский это. Но не из наших. Говорит он хоть и правильно, но чувствую я в речи обороты непривычные. Словно бы иностранец русский язык выучил да изъясняется.
— И русский, и не русский… Что-то ты, Алексей Борисович, загадками говоришь. Звать его как?
— Артем Олегович.
— Ишь ты, Олегович… Звания какого? Роду-племени?
— Звания он не называл, ваше величество, и инкогнито свое бережет тщательно и умело. Однако видно, что тайными делами он давно занимается, и не один, но начальник его далеко сидит, вне пределов державы вашей. Сам ко мне домой пришел да про козни вражеские поведовал. Видать, прознал как-то, что я вокруг этой шайки-лейки который месяц, как рыбак вокруг щуки, круги нарезаю. Думаю, что кто-то из англичан ему на больную мозоль хорошенько наступил. Вот и ищет он способ, дабы сквитаться с ними. Оттого и ко мне явился, ибо сил своих для того не имеет.
— За помощью, стало быть, к тебе обратился… А для себя чего попросил?
— Ничего, Ваше императорское величество. Сказал, что хочет злодеям помешать.
— Помешать, значит… Ладно, князь, давай прикинем. Преображенский полк да иные части на марше перехватили гатчинские батальоны. Стрельбы там большой не было, врасплох их застали. За это, Алексей Борисович, тебе первому спасибо. Успел упредить, благодарю! Потерь больших среди преображенцев не было, хотя постреляли изрядно. Двоих офицеров насмерть пулями побило, да три десятка солдат под картечь подвернулись. Кого тоже поранило, а кто и преставился. Бывает, все же бой, а не гулянка. А вот лейб-гвардии Семеновский полк — тут в офицерском собрании ни с того ни с сего вдруг порох взорвался. Уж как он туда попал да почему жахнул — сие тайна, мраком покрытая. Одних только офицеров без малого полтора десятка разом богу душу отдали!
— Бывает такое, государь. Порох… Такая штука…
— Ну да, ну да… Бывает. Случается, и не насмерть кого заденет, хотя человек совсем рядышком был.
— И так тоже может быть.
— Может, князюшка! И человек такой очень скоро сызнова к бою способен будет. Видать, для того, чтобы такого не случилось, иных раненых там пулями дострелили. Заметь, ни один солдат при том случае не пострадал!
Куракин вытер пот со лба.
— Теперь, друг мой, Изюмский полк рассмотрим. Там вообще история презанятнейшая вышла. Ты в казармах у них бывал?
— Не довелось, Ваше императорское величество.
— А я бывал. И помню, что плац там перед офицерским собранием саженей полтораста шириной, и на другой стороне заборчик. Небольшой, да не в том дело. За тем заборчиком сидючи, стрелок неведомый офицеров мятежных, как мишени на стрельбищном поле, расстреливал. И здесь тоже — одни офицеры, ни одного солдата нет!
— Стрелок?
— Барон фон Шенк, знаешь такого?
— Так точно, Ваше величество, обер-егермейстер ваш.
— Так вот, он, охотник первостатейный и следопыт изрядный, клянется, что один человек из-за заборчика стрелял… Росту невысокого — чурбак себе под ноги подкладывал, чтобы из-за забора выглянуть. И стрелял он с полутораста саженей, князь! Что ни выстрел — один готов! Где ж это такие стрелки у нас водятся?
67 
