очень нудно 
40 
Что за хрень, удивляюсь, какого эти танцы? Мы же их делаем!
Развернул перископ — ага, ребята Зиберта тоже решили в веселье поучаствовать. Тогда понятно — у «трипперов» лобовая в полтора против нашей, а вот с бортов их прикрыть…
Бам-м-м!
Башня подпрыгнула, меня вперед бросило — едва бровь к свиньям собачьим не рассадил.
Ну и какая сволочь, спрашивается, это сделала? Ты?
— Подкалиберным… минус десять, бронецель, восемьсот, нет, семьсот.
Пальнули практически одновременно — и оба промахнулись.
— Севшин!!!
— Сейчас… сейчас я его достану…
Бам-м-м! И второй наш — в молоко, прицел-то сбило.
Впереди, левее нас ухнуло оглушительно и, когда я снова авровца отыскал, от него только корпус на прежнем месте был, а где башня — непонятно. «Триппер»… а до скорострельности нашей ему, с его раздельным заряжанием далеко, но зато когда он, наконец-то соберется стрельнуть…
Думаю, авровцы сообразили уже, что ничего им не светит. Оставаться на месте — верная смерть, отходить — лесок за их спинами не приличный лес, а так, пролесок, насквозь просвечивает. За ним поле километров в пять… а «триппера» с их морским калибром «дятла» и за два с половиной достанут — не оторваться им, не уйти.
В общем, выбора у них особого не было.
* * *
Следующий бой уже за Железногорском случился, утром следующего дня. Город мы обошли с севера: им должна была пехота заниматься, при поддержке бригады, которая раньше дивизионным панцерполком была.
В этот раз летуны не оплошали — обнаружили они эту, выдвигавшуюся нам навстречу часть своевременно. А обнаружив, раздолбали.
Давно я уже такой красоты не видел, больше года, пожалуй. Не какой-то там металлолом штатский, а полноценно проштурмованная и выбомбленная колонна: тягачи, транспортеры, панцеры… пара даже тяжелых, несколько пушек. Картинка… прямо жаль, что никого с фотоаппаратом поблизости не случилось, пока мы всю эту роскошь с дороги спихивали.
Даже странно, что те, кто в мясорубке той уцелел, драться не передумали.
Мы-то уже решили, что всех дел — по кустам разбежавшихся переловить. Пехота спешилась, развернулась в цепь… ну и мы за ней метрах в ста пристроились, повзводно.
И вдруг — вжик — и от сосны передо мной щепки облаком брызнули. Точно в ствол. Секунды три она еще постояла, а потом величаво так обрушилась.
Штурмпушка, будь она неладна.
Михеич, умный, без приказа назад сдал, да так, что я, в люк съезжая, едва затылком о край не приложился.
— «Котенок-4», «Котенок-5», — ору, — на два часа, бронецель, восемьсот… работаем «фронт-фланг».
Пошли мои «Котенки». Я полюбовался, как они позицию «Штуги» фугасными окучивают, местность перед нами в голове проскакировал.
— Михеич… плюс двадцать, отдельный куст, влево двадцать, складка, двести. На счет «три» быстро дотаскиваешь нас до неё, потом еще семь секунд — и выскакиваешь. Иван, к этому моменту у тебя выстрел уже должен быть готов.
— Так точно!
— Тогда… подкалиберным — заряжай! Раз, два, три! Па-ашли!
Сработало. «Штуга» как раз пятиться начал, когда мы вперед двинулись — не любят штурмпушки, когда их с флангов обходить начинают. Пальнул в Ральфа, развернулся, чтобы по Понтеру врезать — и тут Севшин его достал. Четко видно было — серая продолговатая туша на фоне зеленых кустов и посередке, чуть ближе к носу, взблеск от попадания.
— Есть! Попадание! Давай второй туда же!
Второй снаряд мы в корму вколотили — и опять ни хрена. Ладно, взрыва нет — но хоть бы дымок какой паршивый?
— «Котенок-5», — скомандовал я. — Ты ближе — врежь ему бронебойным!
Ральф врезал — гусеницу по центру разворотил. Нет, думаю, к свиньям — надоело снаряды тратить!
— Вперед!
Пехота, понятно, уже вовсю носами землю роет, по ней от рощи впереди пулеметы работают и в этой роще, среди деревьев, вдруг полыхнуло рыже…
— Стоп!
Оператор, похоже, не очень неопытный — ракета метрах в трех перед панцером в траву ткнулась, отрикошетировала вверх и лопнула где-то за кормой.
— Цель минус двадцать-ноль, пускач.
— Не вижу…
А я и сам не вижу… хорошо хоть, за деревце приметное успел глазом зацепиться.
— Дерево с белой кроной видишь? Невысокое, ствол изогнут? Влево тридцать… и где-то в тех кустах.
— Сам додумался, командир?
— Некогда думать! Осколочным… огонь!
40 
