очень нудно 
50 
– Что желает увидеть свет истинной веры?
– Думаю, нашим гостям доставит радость вид Семи Водяных Ступеней, – сказала Осман. – Нет, постой, достопочтенный, – тут же поправилась она. – К чему наши фонтаны людям, видевшим красу и ярость моря. Яви нам… площадь Справедливости.
– Слушаюсь и повинуюсь, сиятельный.
Маг, резко взмахнув руками, забормотал, и в воздухе меж шестов начало проявляться нечто…
– Подойдите ближе ко мне, – велела Осман. – Здесь будет лучше видно.
Воздушная линза, понял Диего. Дворец на горе, над городом, и потому нет нужды в хитроумных многоступенчатых заклятьях «видимости скрытого». Достаточно лишь соткать из воздушных нитей увеличительную систему. Конечно, долго ей не прослужить, заклинания воздуха в принципе непрочны – но здесь вековая основательность ни к чему. Позавчера шах желала разглядывать звезды, вчера – дворики чужих гаремов, а сегодня захотела показать двум чужестранцам какую-то площадь.
– Думаю, это зрелище доставит вам удовольствие, – заметила шах.
– Не сомневаюсь, сиятельный.
Слуги уже успели положить на траву две большие подушки – на вкус Раскона, слишком близко к тронным зверям. Поколебавшись, он все же выбрал ту, что была рядом с волком – этот зверь казался больше озабоченным собственными страданиями от жары, чем суетящимися вокруг двуногими – сел и приготовился смотреть.
Линза сформировалась почти полностью, и теперь маг регулировал ее осторожными, тонкими движениями. Изображение на миг смазалось, затем далекая площадь словно бы скакнула навстречу – толпа, обступившая небольшой помост, на нем десяток стражей с ятаганами и высокий мужчина у столба. Из одежды на нем было что-то вроде мешка, небрежно обмотанного вокруг бедер – и любой зевака мог убедиться, что шахские дознаватели совсем не зря получают свои лепешки с медом. Ожоги, кровоподтеки, язвы и резаные раны на груди и животе приговоренного практически сливались, не оставляя живого места.
– Мохаммед был одним из моих лучших визирей, – с сожалением сказала Осман. – Пока в его доме не нашли золото… фряжское золото. Это плохо – нельзя иметь двух господ.
– Золото можно и подбросить, – заметил Диего.
– Это было его золото, – уверенно сказала шах. – Он признался. И не смотрите так скептически, тан реис. Я превосходно знаю, что боль хороша лишь в случае, когда знаешь ответы. Нет, Мохаммед выдал настоящий заговор. Кстати, – оживилась она, – какое наказание за измену полагается в вашей державе?
– Сложный вопрос, сиятельный. Измена королю, государству или Церкви – разные дела, разные кары.
Именно про них, судя по всему, и желала услышать Осман, однако маленький тан совсем не собирался напрочь портить аппетит себе и ун-капитану.
– Будь рядом со мной наш маг, святой брат Агероко, – державшийся неподалеку Мальгми при словах вздрогнул и схватился за грудь, – он смог бы подробно рассказать о Высоком Законе.
– Я хотел посмотреть на красного монаха, – призналась шах. – Но советники… убедили меня, что Иторен и Беда еще не стали друзьями настолько, чтобы ваш колдун получил возможность ознакомиться с магическими потоками дворца.
– Предостерегать – их обязанность, – усмехнулся Диего. – Я же могу сказать: если достопочтенный Мак-Наоб пожелает когда-нибудь осмотреть красоты Эстрадивьяны, Его Величество с удовольствием примет его в своем дворце.
– Возможно, – шах быстрым движением убрала выбившуюся из-под тюрбана прядь, длинную и черную, как и предполагал Раскона, – когда-нибудь и я захочу осмотреть красоты вашего королевства.
– Вы будете самым желанным гостем.
– Хочется верить вам, реис Диего. О, а вот и лакомства, – разом повеселев, Осман повернулась к магу. – Передайте, чтобы начинали.
Последняя фраза свидетельствовала, что колебания Осман между фонтанами и площадью были не более чем игрой – шах с самого начала твердо знала, что за зрелище будет показывать гостям. Недвусмысленный намек – вот как я поступаю с друзьями ваших врагов.
Мак-Наоб еще больше усилил свою линзу. Теперь видна была только центральная часть помоста – крупно, так что можно было без труда разглядеть капли пота на лицах стражников.
– Сейчас начнут, сиятельный.
В траву рядом с Диего бесшумно поставили большую пиалу, до краев полную каких-то незнакомых плодов. Они были похожи одновременно на сливу и абрикос – гладкая черная кожура и рыхловатая багрово-красная мякоть внутри. Все они были аккуратно разрезаны и выпотрошены – видимо, шах не любила утруждать себя добыванием косточек.
50 
