очень нудно 
106 
Пещера, открывшаяся за очередной дверью, после узких и низких коридоров консульства показалась мне неожиданно и подозрительно просторной. Дирижмамбель, правда, в ней бы не поместился... впрочем, его здесь и не было. А было нечто совсем другое.
В первый миг я приняла эту удобно примостившуюся в дальнем углу пещеры конструкцию за спящего дракона. Конечно, принято считать, что эти зверюги спят со сложенными крыльями, но кто, кроме самих драконов, может судить об этом наверняка? Уж точно не я, ибо знакомых драконов у меня пока не имеется, а посещать пещеры незнакомых в ближайшие три-четыре сотни лет я совершенно точно не планирую.
— Ффад мзарги! — почти с восхищением выдохнул протиснувшийся мимо меня Малыш Уин. — Какая хрень... вот уж не думал, что увижу эту птичку в здешних краях!
— Это, — обиженно-возмущенно заявило неясное белое пятно из темноты впереди, — вовсе не какая-то хрень, a YB-17 «Bundushathur», паритель для дальних грузопассажирских перевозок. Уникальная, не имеющая аналогов машина... — В этот момент из-за моей спины показалась найтморлендка, и пятно враз замолкло.
— Бригадир-пилот Клемей, — вполголоса сказал Викки, — объединяет в своем лице командование парителя и его экипаж.
— Парителя? — переспросила я. — Он что, летит на облаке пара?
— Он парит, — гордо произнес Клемей, выходя навстречу нам, — в облаках подобно своему великому горному тезке.
При свете потолочной плесени бригадир-пилот оказался довольно молодым с виду — вряд ли ему исполнилось больше ста лет — гномом в черной кожаной куртке и задвинутых на лоб огромных очках-«консервах». Увиденное же нами поначалу пятно в темноте было всего-навсего небрежно — впрочем, у гнома подобная небрежность запросто могла быть хорошо рассчитанным жестом — повязанным белым шелковым шарфом.
— А-а-а...
— Думаю, — поспешно разрушил начавшую повисать в воздухе тишину Викки, — вам, то есть нам стоит подойти и рассмотреть паритель вблизи.
Вблизи порождение загадочного гномьего гения уже не казалось похожим на дракона. Обтянутая плотным зеленым шелком — по привычке я начала подсчитывать, сколько драгоценной ткани было израсходовано на дурацкую придумку какого-то свихнувшегося коротышки, затем припомнила новые паруса «Бегущего» и ограничилась тоскливым вздохом — конструкция производила забавное двойственное впечатление легкости и громоздкости одновременно. Длинные крылья, вилка раздвоенного хвоста... корпус, чем-то похожий на вагон железной дороги... детской... игрушечной.
Забавнее же всего было то, что эту глянцевую аккуратность нарушали многочисленные криво и поспешно — мягко говоря, не совсем характерное для гномов явление — вышитые рунные надписи. О значении их я могла лишь строить предположения: будь паритель творением эльфов, те наверняка не поленились бы вышить на нем одну из своих бесчисленных великих саг, люди — ну мы, понятное дело, намалевали бы сотню-другую непристойностей и богохульств, — а вот гномы...
— И вы хотите сказать, что сей, вне всякого сомнения, достойный истинного восхищения аппарат способен донести нас до Шанхая? — недоверчиво спросил Рысьев.
— Истинно так, — кивнул бригадир-пилот. — Мне доложили, что вас будет восемь, из коего числа двое гномы и двое — эльфы...
— Одна. Эльфийка. Ночная.
— ...«Bundushathur» же доводилось поднимать воздух и больший груз.
— А наш багаж?
— Нет, — твердо сказала я. — На ЭТОМ я не полечу!
— Почему? — удивление бригадир-пилота не было наигранным, но очень походило на вопль отчаяния.
— Потому что эта хрень вообще не полетит!
— Но ведь она уже летала! — взвыл гном.
— Но не со мной! — отрезала я.
— Интересно, — задумчиво сказал Крис. — На воздушный корабль инженера Робура это тоже непохоже. Крылья... не слишком ли они узковаты для такого, хм, туловища? Или же ваш механизм машет ими часто-часто, на манер колибри?
— Крылья — неподвижны!
— Что-о? И вы хотите сказать, что этот орел-паралитик будет летать?!
— Он полетит!
— Интересно, каким образом? — ядовито спросила я. — На твоем честном слове, приятель?
— Вероятно, с помощью магии? — предположила молчавшая до сих пор старшая найтморлендка.
— Никакой магии, леди, — с негодованием отверг Клемей столь кощунственное для гнома предположение. — Одни только законы природы.
106 
