46 
Глэдис села на край кровати, взяла руку дочери в свои ладони.
— Это ничего не значит, Даниель, — тихо, но твердо, проговорила она. — Мужчине надо время, чтобы осмыслить происходящее. Мэтт не производит впечатления безответственного человека.
Даниель вздохнула.
— Знаешь, иногда мне кажется, что я все себе придумала: построила замок на песке и первой же волной его смыло.
Глэдис не сводила с дочери обеспокоенного взгляда.
— Мэтт всегда очень трепетно относился к тебе, — медленно, взвешивая каждое слово, проговорила она. — Это было видно невооруженным взглядом. Но ты… Ты расцвела только сейчас. Я видела, какие искры мелькали между вами, когда ты только собиралась уезжать на работу. Однако ты не хотела признать то, что было на самом деле. А я не считала себя вправе вмешиваться в твою жизнь.
— Да, а теперь у меня есть дочь и Мэтт для меня навсегда потерян, — грустно заметила Даниель.
— Не думай об этом. — Глэдис похлопала ее по руке. — Сейчас для тебя Сидни должна быть на первом месте. А остальное приложится, поверь.
— Ты, как всегда, права, мама, — пробормотала Даниель. — Сидни — мой свет в окошке. И я люблю ее больше всего на свете. Это бесценный дар, который преподнесла мне судьба. И я очень благодарна ей за это.
16
Даниель запечатала скотчем последнюю коробку.
— Ну вот и все. — Она села на диван и посмотрела на Адель, которая растерянно оглядывалась по сторонам.
— Да, — с грустью в голосе подтвердила подруга, — это действительно все.
Даниель поднялась и подошла к ней. Крепко обняла.
— Только не плачь, — прошептала она. — А то я сейчас тоже зареву. — Она немного помолчала. — И потом, скоро ты прилетишь ко мне. Ты ведь будешь крестной Сидни. Надеюсь, не забыла?
Адель судорожно вздохнула.
— Разве такое забудешь? — вопросом на вопрос ответила она. — Просто тоскливо сознавать, что теперь мы будем видеться редко. Все-таки между нами будет расстояние, преодолеть которое не так уж и легко.
— Какая ерунда! — возразила Даниель. — А самолеты на что?! В считанные часы можно долететь!
Вернувшись к коробке, Даниель поставила ее к остальным. Отошла чуть подальше, полюбовалась творением рук своих. Затем с грустью обвела взглядом заметно опустевшую квартирку.
— Мне будет не хватать всего этого, — заметила она. — Наших с тобой обедов, походов по магазинам, разговоров по душам.
— Еще немного — и я пойду собирать свои вещи, чтобы отправиться в Сан-Франциско вместе с тобой, — с улыбкой заметила Адель.
— Ага, как же! — недоверчиво фыркнула Даниель. — И бросишь того самого любимого и единственного, о котором прожужжала мне все уши?! Ни за что не поверю!
Адель, смеясь, подняла руки.
— Сдаюсь, поймала, — сказала она. — Его, конечно, я не смогу оставить. Тут уж ничего не попишешь.
Они рассмеялись.
— Ну что, пошли ужинать? — предложила Адель.
— А что же еще остается?
Она договорилась, что вещи заберут завтра. И на завтра же у нее уже был билет на самолет. Малышке Сидни хоть и исполнилось уже четыре месяца, но тем не менее она все еще нуждалась в своей мамочке. Хотя бабушка уверяла по телефону, что прекрасно справляется.
Выйдя на улицу, подруги сели в такси.
— Надеюсь, сегодня ты переночуешь у меня? — деловито осведомилась Адель, когда машина тронулась с места.
— Я уж боялась, что ты мне этого не предложишь и придется мне ютиться на диване без какого бы то ни было комфорта в плане подушки и одеяла, — улыбнувшись, ответила Даниель.
Они сидели в небольшом уютном ресторане, беззаботно болтая, рассказывая друг другу последние новости.
Хотя во время вынужденной разлуки они не теряли связи друг с другом, общаясь по телефону, оказалось, что многое еще было недосказано.
Они умолкли лишь однажды. Когда вернулся официант с сервированным подносом и начал составлять заказ на белоснежную скатерть.
Время приближалось к полуночи.
— Как руководство восприняло твой уход? — полюбопытствовала Адель, приступая к десерту.
— Нормально. — Даниель пожала плечами. — Конечно, они не были в восторге оттого, что уплыла кандидатура начальника отдела. Но… — она лукаво посмотрела на подругу, — зато теперь эта перспектива появилась у кого-то другого.
Адель чуть не поперхнулась.
— Что-то я не совсем понимаю, о чем ты, — тихо пробормотала она.
46 
