1

Переступив порог кухни, Джини поймала себя на том, что напевает. Должно быть, то же самое она делала и несколько минут назад, плескаясь под душем. Возможно, в ванной мешал шум воды и Джини мурлыкала, не слыша звуков собственного голоса, а лишь ощущая переполнявшие душу эмоции. Но здесь, в тихой, залитой утренним солнцем кухне, ее вокальные упражнения стали очевидны. Оказалось, что она напевает слова песни из фильма «Титаник», той самой, что исполняла Селин Дион.

Подумав об этом, Джини тут же спросила себя, получила ли ее письмецо другая Селин — Брикстон, — подружка из родного Форт-Уэйна, штат Индиана. Проживающая по соседству светленькая милашка Селин. Когда они вместе шли по улице — жгучая брюнетка Джини и белокурая Селин, — парни заглядывались на них и многие, присвистнув и восхищенно качая головой, говорили: «Ну, просто день и ночь!».

От Селин у Джини никогда не было секретов. С ранней юности они делись всем, и уж конечно Джини послала Селин весточку о переменах в своей жизни. Хотя никаких слов не хватит, чтобы описать неожиданно свалившееся — а точнее, будто спустившееся с небес — счастье…

Повернувшись в направлении спальни, Джини прислушалась.

Ни звука.

Митч спит.

А ведь уже начало двенадцатого.

С другой стороны, стоит ли удивляться после этакой-то ночи!

На лице Джини расцвела улыбка. Душа вновь наполнилась ощущением счастья, сердце сладко сжалось и тоже будто запело — точь-в-точь как сама Джини несколько минут назад.

Да и понятно, нечасто выпадает такая ночка! В Митча будто бес вселился, Джини еще ни разу не видела его таким. Началось все как обычно, но в конце концов обернулось чем-то особенным.

Митч был нежен, как всегда, и Джини настроилась на привычный лад. Однако вскоре Митч будто превратился в другого человека. Обожженная его страстностью, Джини тоже запылала. Слившись воедино, они образовали нечто наподобие огнедышащего вулкана.

А она еще досадовала накануне, что Митч снова уходит на весь вечер, оставляет ее одну!

То есть Митч, разумеется, только обрадовался бы, если бы Джини отправилась с ним, и возможно, ее даже приглашали — чисто формально, разумеется. Однако, как говорится, это не тот случай. Ведь Митч собирался к своей бывшей жене и ее нынешнему мужу. Правда, имея в виду общение не столько с ними двоими, сколько со своим сынишкой Алексом.

Обычно Джини не очень хорошо переносила подобные отлучки Митча — как-никак это человек, за которого она собирается замуж, — но вчерашний вечер оказался ни на что не похож… разве что с небольшой оговоркой. Несколько дней назад, вернувшись домой после делового ужина, на котором подавали устрицы, Митч тоже был в ударе. Эту небольшую деталь меню Джини выяснила следующим утром, ночью же ей оставалось лишь удивляться тому, какими крепкими способны быть объятия будущего супруга. Похоже, тот и сам не ожидал от себя подобной пылкости, потому что за завтраком со смущенным смешком обронил: «А я не верил, что устрицы так сильно действуют на мужской организм!».

Может быть, и вчера его угощали упомянутым деликатесом? Ведь, поиграв или прогулявшись с сынишкой, Митч остается у своей бывшей жены и ее супруга на ужин. Так повелось давно, еще с тех времен, когда Джини и Митч не знали друг друга…

Подобные размышления навели Джини на мысль, что завтрак следует приготовить более питательный, чем обычно. После такой бурной ночи мужчине требуется восполнение сил. Каким бы плотным или экзотическим ни был ужин накануне, калории давно растрачены и требуют обновления.

Джини достала из холодильника ветчину, сыр, майонез, помидоры, салатный перец и зелень. Потом, на миг задумавшись, вернула майонез на место и взамен взяла сливочное масло. Уж подпитывать, так подпитывать! В противном случае Митчу грозит физическое истощение. Ведь только явная усталость послужила вчера причиной тому, что Митч наконец угомонился, иначе они, наверное, продолжали бы заниматься любовью до сих пор.

Впрочем, справедливости ради следует признать, что отдых требовался обоим, поэтому на рассвете они все же уснули — в обнимку, тесно прижавшись друг к другу.

Когда Джини клала на стол все то, что вынула из холодильника, ткань атласного халата скользнула по ее груди, из-за чего соски слегка заныли. Джини замерла, прислушиваясь к этому ощущению — щемящему, но в то же время приятному, ведь оно напоминало о событиях минувшей ночи. Мысль о них будоражила даже сейчас.

  1