109 
— У меня… На шее… — опять сипло (еще бы) выдавил выходец из солнечной Италии.
Я быстро отыскал у него за воротом ночной рубашки шнурок с небольшим фигурным ключиком. Отдал его Жюно и кивнул на вышеозначенный шкаф: огромное бюро резного дерева — тоже явно из старого еще комплекта мебели. Вряд ли хозяин хранил деньги в шифоньере… Повернувшись к Аретини, спросил:
— А где же дети?
— Где и всегда. Отправились с покупателем. А новую партию еще не наловили. Так что лучше вам было прийти попозже, господа… — Этот мерзавец даже позволил себе ухмыльнуться. Да, раньше люди были… Впрочем, я об этом уже говорил. Но вот ухмыляться ему не следовало бы…
— Тогда вам придется кое-что рассказать нам взамен. Дорогой синьор Аретини… — окончание я произнес по-корсикански. Для пущего эффекта.
6
— Бу-ургундия! Нормандия! Шампань или Прованс… И в ваших жилах тоже есть огонь!.. Но — умнице фортуне, ей-богу, не до вас! Па-ака на белом свете… Пока на белом свете… Пока на белом свете… Есть Гасконь!
- Пока на белом свете…
- Пока на белом свете…
- Пока на белом свете…
- Есть Гасконь!
Это мы поем.
А чего не петь, как известно, когда уют? И чего не пить, когда дают… И не накладно… Ну вот и мы выпили. Теперь песни поем. Хором. Потому как выпито уже столько, что языковый барьер не помеха.
И это хорошо. Потому что на два языка сразу меня уже не хватит. А настроение поганое у народа развеять надо. Вот я и развеиваю. В данный конкретный момент — персонально Мюрата. Это для него про Гасконь. А вы что думали — перерезать два десятка спящих шибко просто? Сами попробуйте… Особенно если это в первый раз. И никакой тут разницы между мной и Мюратом с Жюно и Наполеоном нет. Пусть даже ни малейшего сожаления к этим ублюдкам ни у кого и не возникло. Я вообще под конец выблевал все, что в желудке имелось, — не удержался. Тем более трое из двадцати бабами были… Ну не воюют здесь так. Не умеют. Отправлять пятилетних детей на гильотину десятками за раз — это пожалуйста. Расстрелять толпу пленных без суда и следствия — тоже без проблем. А вот чтоб втихую вырезать спящих врагов — это извините. Не комильфо… Только вандейские крестьяне на такое способны… Самое смешное, что оба моих подельника — что Жюно, что Мюрат — практически так мне и высказали, когда все уже закончилось. В глаза, так сказать. Благородные люди… Хорошо хоть сразу не отказались…
Даже мушкетеры мои российского розлива прониклись, когда мы из этого особняка под утро выбрались. И даже Амперу поплохело. Хотя его там вообще не было. Можно догадаться, какой вид был у нашей троицы. Поэтому поехали мы по такому случаю к Жюно — для конспирации, блин — и там напились для расслабления. А уж дальше оно само пошло. Только гитару доставать пришлось (хвала Иллюватару, к тому времени уже день давно настал).
Заодно доразведку объекта произвели. Где обнаружили большое скопление народа вокруг дотлевающих развалин и висящего на воротах усадьбы (все, что сохранилось от забора) господина Аретини в ночной рубашке с табличкой «компрачикос» и размашистой буквой «Z», процарапанной на стойке ворот. Черт знает отчего мне на ум пришел именно Зорро — здесь-то про него пока что никто ни сном ни духом… Ну вот пусть и ищут от неродившейся селедки уши…
- Две капли сверкнут, сверкнут на дне,
- Эфес о ладонь согреешь…
- И жизнь хороша, хороша вдвойне,
- Коль ей рисковать умеешь…
- Pourquoi pas!
- Pourquoi pas…
- Почему бы — нет?
И не пойму уже — на каком я языке пою… На пьяном. Но вроде эффект нужный есть — слушают. Даже и сам не знал, что столько песен могу вспомнить. Но вспомнил. Что-то с памятью моей стало… Внезапно улучшилась, не иначе.
Самое, пожалуй, трагикомичное — это то, что из того самого бюро Аретини и других кое-каких — любезно предоставленных хозяином, блин — заначек мы выгребли общим счетом около десяти тысяч ливров. Сумма не то чтоб сильно большая… Но достаточная, чтобы всей нашей компании пару лет жить, ни в чем себе не отказывая. В разумных пределах, конечно… Причем не ассигнациями. А полновесным золотом. Что по нынешним временам вдвойне ценно. Если не втройне. Но вот сунься мы с этим золотом хоть куда-нибудь… Той информации, которую удалось выбить из покойного, вполне хватало, чтобы понять: мы засветимся моментально. Ибо ниточки от сгоревшего особняка тянулись во все стороны. И на парижское дно, и в местные секции. И в полицию, само собой. А паче того — на такой верх, что с нами и разговаривать не станут, если что. Хорошо, если в Кайену сошлют по нынешним гуманным обычаям. А если нет? Репутация Конвента может многим показаться дороже… Вот и в состоянии мы потратить разве пару луидоров — на пьянку. Экономить надо — как завещал нам кот Матроскин…
109 
