ГЛАВА 4

Тимоти

– Давай, сын Валлентайна, сделай это. Ты можешь, я верю в тебя!

– Гном… отвали по-хорошему.

– ЕШЬ!

– Погибели моей хочешь? – возмущенно прочавкал я. – Лопну же. Торк, дедушкиным костылем тебе клянусь – НЕ ЛЕЗЕТ!

Скажи мне сегодня с утра, что буду нос от еды – и какой еды! – воротить, свалился б я на пол и ржал бы минут пять, не меньше. Да чтоб я, да я…

Магию в эти пирожки гномиха понапихала. Точно-точно.

– Съешь их, сын Валлентайна. – Торк икнул. – Нам нужно идти. Мы и так потеряли множество времени. Глупо сидеть и надеяться, что эти три пирога, – последнее слово гном буквально выплюнул, заодно с позастревавшими в зубах крошками, – исчезнут сами по себе. Возьми это и съешь.

– Смерти моей хочешь, – уверенно повторил я. – Лютой и страшной.

Говорить было тяжело, да и дышать тоже – переполненные кишки чувствительно потеснили легкие, так что каждый вдох приходилось осторожничать.

– Нам надо идти.

Идти мне вовсе не хотелось. А хотелось закрыть глаза и упасть пузом кверху прямо на холодный, до блеска отполированный камень скамейки. И задремать под убаюкивающее журчание фонтанчика. Здорово гномы придумали с этими отнорками для передыха, ничего не скажешь. Удобно и эта… лирично? С Молли бы сюда…

Гном, судя по его полузакрытым глазам, чувствовал примерно то же. Но именуемое чувством долга шило в заднице не позволяло ему отвалиться и захрапеть на всю округу. Пока еще не позволяло.

– Их осталось всего три.

– Торк, а может, ну их… всего три.

– Даже один, сын Валлентайна, даже один бросить нам нельзя. Смертельное оскорбление – взять еду, чтобы выбросить… кланы в таких войнах гибли.

– Тогда… делим пополам? – ох-хох-хо, челюстью и то было больно шевелить.

– Вот еще! – Торк даже слегка взбодрился, ну да коротышек хлебом не корми, только поторговаться за него дай. Ик. Ой, как же я обожрался-то!

– Два с половиной тебе, и полпирога, так уж и быть, съем я.

– Ну спасибо за великое одолжение! Благодетель!

– Я… – Торк осекся, угрюмо глядя на меня. Я ответил ему тем же, и следующие пять минут мы оба грозно хмурились, пытаясь совладать с разбегающимися в разные стороны глазами.

– Ик-к!

– Ща усну.

– Не сметь, ик-к!

– П-с-сч-с… ты сказал, коротышка?

Вода в каменной чаше была водой, точно – гномы бы скорее удавились, чем запустили бы вино в месте, где им смог бы налакаться кто-то сторонний. Но тогда какого… что она в эти пирожки намешала?

– Два мне и один тебе! – решительно произнес я. – Или я засыпаю.

– Шантаж…

– А ты как думал ?

– Ну хорошо, – мрачно процедил гном. – Боги свидетели – нет под Горой и в Верхнем мире вещей, которые могли б заставить меня, Торка, сына Болта, сына Шкоута, свернуть с пути Дела Клана. Я готов на все… и я съем этот пирог!

– Ты не клятвами клянись, ты жуй.

Пирожки были маленькие, свободно умещаясь на моей ладони. Впрочем, долго я смотреть на них не стал, поняв, что еще секунда-другая разглядывания – и я попросту блевану. Разинул пасть, забросил – и накрепко стиснул челюсти. Моя добыча. Не выпущу.

– И-идем.

– П-пошли, – согласно кивнул я. – В-веди меня, о, гнумс!

Сказать это и Торку, и мне было куда легче, чем сделать. Первые шесть-семь шагов меня здорово покачивало – пока я не приноровился к новому центру тяжести. Глаза все еще норовили закрыться, а вот дышать стало чуть легче.

– Нам еще далеко?

– Нет.

– Ик! В смысле, замечательно. Ой, хрень какая… Стены очередного коридора были облицованы плитами какого-то зеленого камня, и одного мимолетно взгляда на эти веточки-прожилочки с лихвой достало на то, чтобы содержимое пуза сделало шажок в обратном направлении.

Я посмотрел на ботинки. Гном обещал купить новые, так что это рванье не больно-то и жалко. А пол гладкий, его, если что, отмыть без труда…

Главное – смотреть только на пол. Не поднимать голову. И шагать – правой-левой, правой-левой.

Я и шагал – пока этот самый пол вдруг не взял да и не закончился.

А дальше была пропасть. Хорошая такая – дна я в ней углядеть не смог.

– Торк…

– Да перестань. – Гном явно не понимал, что стоит уже там, куда мне и смотреть-то не хотелось. – Широкий же мост, по нему кареты запросто разъедутся.

Ага. Игрушечные такие кареты, в полфута высотой и шестеркой крысюков в упряжке.

– Даже перила есть, специально для таких, как ты. – Угу, – выдохнул я. – Только перила эти мне – по колено!

  28