52 
Сердце Люччи сжалось от плохих предчувствий. Судя по всему, теперь ей придется сражаться сразу против троих: против Берты, Арни и Элси. Потому что Берта, будучи неплохим психологом, очень быстро и успешно перетягивает малышку на свою сторону. Разумеется, еще бесконечно далеко до того момента, когда Элси разлюбит мать, однако при соответствующей — тонкой и беспрерывной — обработке извне это когда‑нибудь может произойти.
— О мороженом, — ответила Люччи, подавив тяжкий вздох. — Элси обожает клубничное мороженое, а Берта, вероятно, сообщила, что оно будет подано после ужина или что‑то в этом роде.
Продолжая наблюдать за Бертой и Элси, Арни ошеломленно покачал головой.
— Не узнаю собственную мать… Так нянчиться с чужим ребенком! Который к тому же является плодом грехопадения ее собственной невестки.
Последняя фраза заставила Люччи поморщиться, но вовсе не из‑за заложенного в нее смысла, а по поводу сопровождающей ее интонации. Все‑таки Арни присуща некоторая высокопарность.
— Просто поразительно! — насмешливо прищурившись, произнесла Люччи ему в тон.
Тот перевел взгляд на нее.
— Да? Ты тоже так думаешь? Усмешка Люччи стала шире.
— Я не о том. Удивительно, как ты бываешь глуп, когда дело касается твоей матери!
Его физиономия вытянулась, рот сам собой приоткрылся, в глазах промелькнуло что‑то похожее на растерянность. Еще бы! Никто и никогда не осмеливался так разговаривать с ним. По сути, Люччи назвала его дураком.
— Что? — спросила она как ни в чем не бывало.
— Ты… — Арни задохнулся от гнева. Потом, справившись с собой, процедил сквозь зубы: — Что ты себе позволяешь?
Она пожала плечами.
— Ничего особенного. Просто сказала правду. Тебе ведь редко ее говорят. Разумеется, из‑за своей самовлюбленности ты сейчас не сумеешь оценить моих слов по достоинству, но, надеюсь, дорогой, рано или поздно наступит день, когда это произойдет!
Вечером, после того как Элси покормили — в присутствии Берты, которая нежно ворковала, подкладывая малышке лучшие кусочки, а затем подставляя вазочку с клубничным мороженым, — Люччи ушла с ней в детскую.
Интересно, когда на этой вилле появилась детская? — вертелось в ее голове все время, пока она шла в указанную комнату. До того, как нанятый Бертой агент украл у меня Элси, или после, когда малышку доставили сюда?
До ужина еще оставалось достаточно времени, которое Люччи, разумеется, решила провести с дочуркой. Усевшись в кресло, она взяла Элси к себе на колени, и они стали негромко беседовать о всякой всячине, как бывало дома, в Пенсаколе. Люччи намеренно избегала моментов, которые могли бы расстроить малышку, поэтому общение получилось очень приятным. Кончилось все тем, что осоловевшая после вкусной еды Элси уснула у Люччи на руках.
Она не стала укладывать малышку в постель, а осталась сидеть в кресле. Только чуть переместила головку Элси, чтобы той удобнее было лежать.
Глядя сверху вниз на дочурку, Люччи с отголосками недавнего ужаса думала о том, как чуть было не потеряла ее. Потом ее мысли свернули в иное русло, и она стала размышлять над дальнейшими ходами Берты.
На что та надеется? Чего именно добивается? Ясно, что ей хочется всецело завладеть Элси, но как она собирается действовать, чтобы осуществить задуманное?
Больше всего Люччи интересовало, как Берта намерена объяснить Арни внезапное возникновение привязанности к совершенно постороннему для нее ребенку. Сказать, что Элси ее родная внучка, Берта не может, ведь тогда придется признаться во лжи, которая почти четыре года тому назад разлучила Арни с женой. Получается, он должен узнать, что является настоящим отцом Элси, но как Берта это преподнесет?
С точки зрения Люччи, единственным вариантом было поведать всю правду. В этом случае Арни станет известно, как низко пала его обожаемая мать в стремлении во что бы то ни стало настоять на своем и избавиться от неугодной невестки.
Однако предугадать, как поведет себя Арни в подобном случае, не представлялось возможным. Во всяком случае, для Люччи.
Может, это только я затрудняюсь с ответом, а Берта настолько хорошо изучила своего сына, что надеется и тут подтолкнуть ход его мыслей в нужном ей направлении? — думала Люччи, невесомо, едва касаясь пальцами, поглаживая щечку спящей Элси. И все‑таки не представляю, как она может ухитриться так повернуть дело, чтобы Арни не перестал уважать ее. А ведь еще возникает вопрос со мной. Ведь Берте нужно будет признаться, что она все подстроила с той «изменой», которой в действительности не было и в помине. Арни придется усвоить обратное тому, что ему было втолковано прежде: я перед ним ни в чем не виновата. И тогда он вынужден будет задуматься над собственным поведением, над грубыми и несправедливыми словами, которые произносил в мой адрес, даже не удосужившись хотя бы для проформы выслушать меня.
52 
