очень нудно 
39 
— Но как же так? Ведь у нее мог расти твой сын?!
— Такая в то время была обстановка… Если бы я хоть кому-нибудь рассказал о том, что у нас с ней произошло… можно было нехило огрести. Увидеть ее мне все равно никто бы не разрешил, а добраться туда в одиночку… шансов было мало. Шла война, и мы были не самыми желанными гостями в тех краях.
— Но ведь этот… Пайшанбе, он ведь относился к тебе хорошо? Мог бы и помочь.
— Для этого его надо было сначала отыскать. Там все сложно… не так, как ты думаешь. Я не раз вспоминал об этом случае. Не знаю… возможно, все вышло так, как говорил дед Рахмон. И у Лейны действительно родился ребенок. Но ведь дед мог и ошибиться? Тебе ли не знать, насколько это сложно и непредсказуемо?
— Все равно… — не соглашается сероглазка. — Не увидеть своего сына… это плохо.
Ну, и как ее разубеждать? Тем более что и сам думаю так же. Нежно поглаживаю Мирну по голове, и она затихает, прижавшись ко мне.
Барон неслышно встает и выходит из комнаты…
Наутро, спустившись во двор, встречаю около башни Лексли. Словно оправдывая название своего подразделения, он, развалившись на лавочке, греется под лучами солнца.
— Балдеешь? — плюхаюсь я рядом.
— Беру пример с тебя! Ты-то всю ночь нежился на чистых простынях! А я в седле трясся.
— И как? Оно того стоило?
— Да. Увидев мой шеврон, барончик, как ты говоришь, раскололся. До самой задницы! За все эти фокусы надо сказать спасибо Одноглазому! Кстати, барон сотрудничает с ним давно!
— И много на этом заработал?
— Сначала зарабатывал. А потом пристрастился к этому зелью, что делает вожак горцев… так что теперь он работает исключительно за него.
— То есть ему платят наркотой?
— Да.
— Ага… и много здесь таких?
— Слава всевышнему, не очень. Барон назвал еще двоих, больше он никого не знает. Лэн распорядился послать туда солдат — надо прихлопнуть эти змеиные гнезда! Пока в них не вывелись новые гадюки.
— Как давно спланировали это нападение?
— Месяц назад.
— И так быстро перебросили сюда столько народу?
— А они и так тут были. Мелкими группами отсиживались в разных местах. Зачем-то Одноглазому это было нужно. Им просто приказали собраться вместе, вот и все.
— Угу… надо думать, эти ребятки тайно следили за маршрутами транспортировки зелья… Надо будет их потрясти на этот счет.
— Уже… — зевает Кот.
— В смысле?
— Брат Монер занялся этим полезным делом. Рон — так еле на ногах стоит, пошел спать.
— Ну, так я его навещу! Пускай заодно и пленников, захваченных при штурме, потрясет! Интересно мне выяснить, кто ж тут такой умный отыскался?
Подвалы в замке глубокие, и тюрьма тут серьезная. Мне пришлось преодолеть три лестничных марша и две основательные двери, прежде чем я спустился на нужный уровень.
Дознанием занимались монахи. И в этом нелегком деле они как-то обходились без «испанского сапога» и прочих прелестей. Хотя… душу выворачивали качественно! И основательно! Уж и не знаю, что было бы лучше…
Увидев меня, брат Монер встает и почтительно наклоняет голову.
— Как успехи у заплечных дел мастеров? — подкалываю я его.
— Отряд, штурмовавший замок, прибыл сюда недавно. Последний боец подошел к ним неделю назад.
— Чем они питались?
— Кони — травой, а каждый прибывший боец вез с собою запас еды на две недели. Да и местные помощники им в этом поспособствовали. Не очень изысканно, но сытно. А воды в лесу полно.
— Кто разработал план нападения?
— Все уцелевшие командиры горцев называют одно имя…
— Одноглазый?
— Точно так!
Значит, Одноглазый… Мало того, что он местный наркобарон, так еще и вояка неплохой. Два в одном, так сказать. Пора уже этого талантливого товарища к ногтю. Да поскорее…
Вместе с Монером выходим в коридор и идем вдоль камер. Дверей в камерах нет, вместо них прочные решетки, и видеть обитателей тюрьмы мы можем хорошо. Только нижняя часть решеток заделана досками, прикрывая от наших взглядов пол и частично скрывая лежащих на нем людей. Все прочее просматривается.
Многие горцы ранены, видны наспех сделанные повязки. Настроение понурое, видать, не ожидали такого резкого облома. Здесь есть и те, кого взяли в плен пехотинцы, и те, кто был захвачен в тоннеле. На нас они почти не смотрят.
Осмотрев камеры, киваю монаху и направляюсь на выход.
39 
