82 
Интересная получается ситуация. Горцы в упор не видят никого, кроме самих себя. Всех прочих почитают недочеловеками. Абсолютно аналогичное мировоззрение у наемников. Вот и посмотрим, что получится.
Получилось неплохо. Во всяком случае, для войска Молчащих. Первую деревню наемники вырезали под ноль без единого крика. Никто даже не успел схватиться за оружие. Нескольких уцелевших скролльцы приволокли в лагерь.
Оповестивший об этом адепт ордена, специально приставленный к нам для связи, пригласил меня на допрос. Упускать такую возможность не следовало, поэтому я быстро собираюсь и топаю за ним следом.
Пленных трое. Надо полагать, особым красноречием никто из них не страдает, и поэтому два окровавленных тела, лежащие чуть в стороне, по-видимому, должны служить наглядной иллюстрацией к той участи, которая ожидает других неразговорчивых.
Спрыгиваю с коня и подхожу к кучке руководителей.
— Молчат? — спрашиваю, кивнув в сторону пленных.
— Пока… — односложно отвечает один из адептов. — Сейчас мы развяжем им языки.
— Но этим двоим, как я понимаю, развязать язык не удалось?
— Хочешь попробовать? — смотрит на меня собеседник. — Твое право. Эй, подведите сюда кого-нибудь из этих!
По его знаку наемники подтаскивают к нам коренастого бородача лет около тридцати.
— Ты меня знаешь? — поднимаю я рукой его голову. — Чего ты под ноги уставился? Там есть что-то интересное?
— Не знаю я тебя. И говорить не хочу. Хочешь убить? Так не тяни. Все мы готовы к смерти. По крайней мере, никто из вас тоже надолго не задержится в этих местах. Вход в наши земли один, но один отсюда и выход. Не хвались тем, что вошел незаметно. Попробуй еще уйти так же и унести с собой свою добычу!
— Не беспокойся. Надо будет — уйдем. Надо будет — вернемся. Ты не ответил на мой вопрос: знаешь ли ты, кто я такой?
— Не знаю. И знать не хочу. Не из наших, и этого мне достаточно.
— Я — Серый! — проникновенным голосом сообщаю я оппоненту. — Тебе ли не знать о том, какая судьба ждет каждого, кто вызовет мое неудовольствие!
Судя по всему, оппоненту про это известно. Дыхание его учащается, и он затравленно оглядывается по сторонам.
— Да… Я знаю про то, какая судьба ждет каждого, кто попадается в твои руки.
— Хочешь ли себе такой судьбы?
— Не хочу. Но… Даже Серый не убивает просто так.
— А кто сказал, что я собираюсь убить тебя просто так? Кто вообще сказал, что я пришел сюда для того, чтобы убить именно тебя?
— Зачем же вы здесь? Да еще в таком количестве?
— Мне нужен ваш вождь. Одноглазый. Я хочу знать, где он.
Притягиваю к себе пленника.
— И еще я хочу знать, где он выращивает красные цветы, — это я говорю тихо, так что со стороны меня почти не слышат.
— У тебя с ним вражда?
— И с ним тоже. Я пришел сюда не только для того, чтобы убить Одноглазого. За каждый найденный мною красный цветок умрет один человек. Тот, кто окажется к нему ближе.
— А если этих цветков будет несколько, а в деревне ты найдешь только одного человека?
— Ничего, есть и другие деревни.
— Но люди, живущие там, могут и не иметь отношения к найденным тобою цветам.
— Мне все равно. Таков мой закон. Согласен ты с ним или нет — это ничего не меняет. Где Одноглазый?
— Ты врешь! Даже Серый не может быть настолько жесток.
— Подержите-ка его, — пихаю пленного конвоирам.
Подхожу к двоим оставшимся. Так, этот, похоже, уже не жилец. Уж и не знаю, чем таким его звезданули по спине, но, судя по кровавым пузырям на губах, обломки ребер пробили как минимум одно легкое. Его смерть — дело времени. Причем очень недолгого.
— Ну-ка, поднимите его!
Хрипящего пленника подтаскивают к кучке адептов. Те стоят молча, не вмешиваясь в наш разговор. Но при этом внимательно наблюдают за всем происходящим. Разворачиваю первого пленника лицом к его товарищу.
— Хорошо его видишь?
— Да.
— Тогда смотри.
Похлопываю пленника по плечу.
Еще отправляясь сюда, я снова одел на запястья браслеты с арбалетными наконечниками. Поэтому мой жест приводит к уже знакомому результату. Безжизненное тело обвисает в руках конвоиров. Уж и не знаю, что ждет его на том свете, но, по крайней мере, смерть была быстрой. Смею надеяться, что и безболезненной. Мужик все равно находился в полусознании и вряд ли ощущал что-нибудь.
Конвоиры разжимают руки и отскакивают в стороны. Ага! Про эти таланты Серого вы еще не в курсе! Ничего-ничего: боится — значит, уважает. Так что с сегодняшнего дня вы меня будете вдвое больше уважать. А вот глядя на пленника, понимаю, что степень его ужаса зашкалила за все мыслимые и немыслимые пределы.
82 
