31 
Как бы нехотя Наташа отстранилась от Влада. Она провела ладонью по его щеке, дотронулась пальцем до губ, до ямочки на подбородке. Она словно изучала его лицо, старательно изучая все детали. Когда ее ладонь скользнула в вырез его рубашки, губы Влада задрожали. Ему больше нечем было дышать. Сердце билось так быстро, что он его почти не чувствовал. Сколько еще секунд он сможет так продержаться, прежде чем накинется на нее как дикий зверь, разрывая на ней одежду? Зачем она вообще оделась? Лучше бы оставалась в полотенце…
Воспоминание о Наташе, абсолютно обнаженной под полотенцем, обожгло Влада. Он больше не мог быть пай-мальчиком. Эта девчонка разбередила ему душу в тот самый миг, когда он впервые увидел ее, растерянную и немного испуганную в аэропорту Шарма. Теперь она вздумала терзать его тело…
Влад крепко сжал Наташины бедра и впился в ее губы поцелуем. Совсем другим поцелуем. Горячим, требовательным, поцелуем-предвестником иного, более глубокого и сильного наслаждения. Их языки встретились, экспериментируя и исследуя, и на Наташу вдруг снизошло озарение. Она прожила на свете двадцать шесть лет и до сих пор не знала, что от одного поцелуя можно сойти с ума, сгореть дотла и возродиться только для того, чтобы снова испытать блаженство…
Наташа не поняла, как они оказались на кровати. Кажется, Влад поднял ее на руки, а она, обхватив его за шею, прижалась к нему с такой силой, как будто боялась, что он может в любой момент исчезнуть. Но он никуда не исчез. Он был повсюду — его руки, губы, его прекрасное тело, на котором было слишком много лишней одежды. Путаясь в пуговицах, Наташа расстегивала рубашку Влада, а он, вместо того, чтобы помочь ей, только мешал, снимая с нее брюки. Трещали швы и рвались пуговицы, безнадежно мялась ткань, но им не было до этого никакого дела. Одежда бесформенной грудой валялась на полу, а на кровати сплелись два обнаженных тела…
Вначале они любили друг друга медленно и нежно, исследуя каждую ложбинку и выпуклость, любуясь красотой и дрожа от нетерпения. Испытывая невероятную жажду, они припадали к источнику и нарочно пили мелкими глотками, от которых пить хотелось еще сильнее, и находили в этом своеобразное удовольствие. Но так не могло продолжаться долго. Кто-то невидимый, отстукивавший ритмы на тамтаме любви, постепенно ускорял темп. Они объяснялись на языке тел, так как разучились говорить: они дышали друг другом, так как в комнате не осталось больше воздуха. Их пространство ограничивалось размерами кровати, а время потеряло счет.
Они стремительно приближались к концовке, и не в их силах было удержать или остановить ее, как не под силу человеку удержать или остановить извержение вулкана. Он все равно выплеснет свои огненные недра на зеленую равнину, потому что это суждено и потому что пришел его час.
Так и для Наташи с Владом пришел их час, и они сгорели в огне, чтобы возродиться для новой жизни, подобно птице феникс. Бесконечная нежность окутала их, убаюкивая и успокаивая; но в самой этой нежности таилась уже искра нового пламени, которое снова сожжет их дотла…
Небывалые, неземные ощущения переполняли Наташу. Сексом она занималась и до Влада, но лишь с ним она поняла, что значит заниматься любовью.
Вспомнив, что они только что вытворяли, Наташа почувствовала, как внизу живота запульсировало что-то маленькое и задорное, чему и название сразу не подберешь. Желание. Точно. Она прожила целый год с мужем, так и не узнав, каково это — хотеть мужчину. Она думала, что так и должно быть и что однажды, когда придет время, она посмотрит на мужа совсем другими глазами. И будет не просто терпеливо ждать, когда он удовлетворит себя и отстанет, а сама загорится от его прикосновений… С Виктором это время так и не настало. И хорошо, что не настало. Потому что он был не в состоянии дать то, что ей было нужно…
Влад положил Наташе руку на живот, и сладкая волна заставила ее содрогнуться и потянуться к нему. Она больше не могла ждать. Ей хотелось немедленного продолжения, хотелось вновь ощутить тяжесть его тела и почувствовать себя женщиной. Ее тело дугой изогнулось в его объятиях, и этого было достаточно, чтобы моментально воспламенить его…
Они едва ли спали в эту ночь, потому что сон казался святотатством. Минуты были ценнее бриллиантов, и тратить их на сон было преступлением. Но под утро физическое переутомление все-таки взяло верх, и они заснули, прижавшись друг к другу. Солнечный свет залил комнату и осветил безмятежно-счастливые лица спящих любовников. Наташа лежала, уткнувшись носом в бок Влада, его рука лежала у нее на спине. Смятое покрывало валялось в ногах, простыня была скомкана, а подушки лежали где попало. Наташин номер представлял собой жалкое зрелище, и, возможно, случайный наблюдатель по-ханжески сморщил бы нос и сказал, что это вульгарно. Но Наташа и Влад, наплевав на разгром и беспорядок, спали сном праведников, точно зная, что любовь ни в коем случае не может быть вульгарной…
31 
