6 
Он терпеть не мог пациенток, стесняющихся своей наготы. Правда, большинство относилось к этому спокойно, воспринимая как своего рода неизбежность или жертву, которой требует красота. Но порой встречались излишне трепетные дамочки, даже в зрелом возрасте изображавшие девическую застенчивость. Вот с ними-то и приходилось труднее всего.
Мысленно чертыхнувшись, Роджер сдержанно заметил:
– Если не желаете, чтобы вас осматривали, то я не настаиваю на продолжении приема.
– Но…
– Без осмотра я не смогу дать окончательный ответ по интересующему вас вопросу. Это обычная процедура, все ее проходят, так что…
Он замолчал, и в кабинете воцарилась тишина. Прикусив губу, Даффи лихорадочно размышляла над тем, как поступить. Выбор был невелик: или подчиниться осмотру, или взять билет на поезд и уехать домой. Вернее, к тетке Рут с ее вечными беспочвенными придирками.
Представив себе, что еще два месяца придется терпеть бесконечное ворчание по каким-то надуманным поводам, причем не имея возможности удирать в библиотеку – потому что ремонт там кончится лишь к осени, – Даффи прикусила губу сильнее.
Но… раздеться перед этим импозантным молодым мужчиной? Пусть даже он и доктор…
Неужели здесь всех принимают на работу подобным образом? – подумала Даффи. Вероятно, и та рыженькая в холле, и находящаяся за дверью ассистентка, а также прочие сотрудники – все прошли подобную процедуру? Возможно, такая практика существует и в других медицинских учреждениях?
Роджер пристально наблюдал за странной пациенткой. Та стояла, словно аршин проглотив, и, казалось, даже не дышала. Потом нервно провела языком по пересохшим губам, и в мозгу Роджера промелькнула мысль, что она пытается преодолеть приступ паники.
Как же она решилась на хирургическое вмешательство?
Не успел Роджер подумать об этом, как Даффи спросила тоненьким и дрожащим от волнения голоском:
– Где здесь… э-э… раздеваются?
– Вон там, за ширмой.
Даффи обернулась и действительно увидела ширму, мимоходом удивившись, как это не заметила ее сразу.
Пока она шла раздеваться, Роджер продолжал рассматривать ее, думая о том, что у него давно уже не было такого интересного случая. Чтобы пациентка настолько боялась даже не самой операции, а простого осмотра? Хм…
В течение нескольких последних лет Роджер только и делал, что рассматривал обнаженных женщин. Разумеется, мужчины тоже приходили к нему с какими-то проблемами, но дам было больше. Он избавлял их от явных и воображаемых дефектов, возвращал стройность, изящество линий, убирал ненужное, прибавлял необходимое, добиваясь лишь одного – совершенства. И понимая, что оно практически недостижимо. Однако пациентки обретали желаемое, чувствовали себя помолодевшими, похорошевшими и поэтому испытывали к Роджу искреннюю благодарность. За ним прочно закрепилась репутация талантливого хирурга. Со временем его стали считать престижным, и тогда к нему пришел настоящий финансовый успех.
С профессиональной точки зрения Роджер был доволен почти всем, особенно результатами своей хирургической практики. Что же касается жизни вообще, тут все оказалось несколько сложнее.
Чем дальше, тем все прохладнее он становился к женщинам. Манерных же просто не переносил. И никогда не заводил романов с пациентками. В этом смысле ему было вполне достаточно одной истории, которая приключилась еще в те времена, когда его, начинающего пластического хирурга, мало кто знал. Жизнь преподала ему хороший урок, а он в свою очередь сделал выводы.
В настоящее время Роджер воспринимал женщин – как бы кощунственно это ни звучало – скорее как некий материал, из которого он, подобно скульптору, делал произведение искусства. Но вовсе не такое, в которое мог бы влюбиться. В этом смысле его ситуация ничем не напоминала некоторые истории древности. С тем же успехом Роджер мог быть автомехаником и чинить поврежденные автомобили. Или реставрировать их. Женская нагота не имела для него того значения, которое придавали ей прочие мужчины. Ведь он смотрел на женщин лишь как на пациенток, не более того. Они сменяли друг друга на его операционном столе день за днем, день за днем… Год за годом…
3
– Простите, а до какой степени нужно раздеться? – прозвучало из-за ширмы.
Робкий вопрос вывел Роджера из задумчивости. Сколько еще пациентка намерена там сидеть?
– Полностью, разумеется.
6 
