26 
Великий вор издал стон досады.
Десять часов забытья пошли ему на пользу: лицо приобрело обычный багровый цвет, глаза блестели. Восстановилась даже подвижность верхних позвонков: теперь Жилец мог поворачивать голову и даже слегка отрывать затылок от изголовья; выглядел он при этом немного комично: от ступней до шеи спеленутый розово-серой плотью утробы.
— Конечно, не пойдут! — заорал он, сразу переставая выглядеть комично. — Я бы тоже не пошел! Вылезает из темноты какой-то непонятный деятель и зовет всех в болото, тяжесть из говна вытаскивать!.. На кой черт им это надо?
Марат стоял рядом с утробой и чувствовал себя идиотом. Действительно, с какой стати мужчины племени великого репейника оторвутся от важных дел, от поедания мяса, от охраны своих самок и детенышей?
— Придурок, — мрачно простонал Жилец, скосив глаза на Марата. — Я думал, ты хоть немного соображаешь. А ты, оказывается, совсем тупой. Еще хуже, чем они. Зачем ты целые сутки ждал?
— Ты спал.
— А ты, значит, сидел и ждал, пока я проснусь?
— Да.
— Эти папуасы послали тебя к черту и ты ушел? Потом сел возле меня и целый день ждал, пока старый паралитик скажет тебе, что делать?
Марат кивнул.
Жилец скрипнул зубами, брезгливо осведомился:
— Ствол у тебя есть?
— В смысле?
— Пистолет! Автомат! Оружие!
— Да. Стандартный пилотский… — Марат вытащил, показал. — Вот…
— Так чего ж ты мнешься? — выкрикнул легендарный вор, брызгая слюной. — Нормальная машинка! Бери ее и возвращайся к папуасам! Гони сюда всю толпу. Силой гони! Кто не подчинится — убей.
Марат сунул оружие в кобуру и пробормотал:
— Ты с ума сошел.
— Не бойся, — проскрежетал Жилец. — Двоих-троих завалишь, самых смелых, — остальные быстро всё поймут.
— Убивать необязательно, — возразил Марат. — Есть парализатор.
— К черту парализатор! Стреляй разрывными, в грудь! Чтобы мясо в стороны разлеталось! Чтобы кровь!.. Для начала — шумовой гранатой долбани, над головами. Потом вождя найди и сразу мочи на глушняк. Если кто-то кроме вождя будет дергаться — тоже мочи. Жестоко мочи! Но только — при всех. Чтобы видели.
Марат помедлил и произнес:
— Я не смогу.
Жилец зарычал и скривился презрительно.
— Тогда, — грянул он, — ты подохнешь! Сначала подохну я, потом — ты! Без меня ты и недели не протянешь! Жидкий Джо, чтоб ты знал, просидел в этих краях почти полгода. Он знал, как выжить на Золотой Планете. И мне рассказал. И про местных дикарей, и про местную жратву. Климат, болезни, хищные твари — я всё знаю. А что знаешь ты? Думаешь, нас скоро найдут? Не найдут. А если и поймут, где мы, — не полетят. Ни один корабль не выдержит такого дальнего прыжка.
— Значит, — пробормотал Марат, — ты с самого начала знал, что мы не вернемся?
Жилец метнул взгляд, словно ледяной водой окатил.
— Конечно. Хватит болтать. Времени нет. Бери ствол и иди. Мочи всех, кто не подчинится. Малейшее движение в твою сторону — убивай. Будь для них богом.
Марат переступил с ноги на ногу и вдруг понял, что выслушивает инструкции парализованного уголовника, стоя навытяжку.
— Чего ждешь?! Иди!
— Нет, — сказал Марат. — Я не буду убивать.
— Будешь.
— Нет, Жилец. Не буду. Я не смогу.
— Они не люди. Пещерные жители, вонючие обезьяны…
— Не обезьяны. Они умны, они организованы…
— Тем более! Значит, быстро сообразят что к чему.
Кожа на низком лбу Жильца собралась в длинные морщины и тут же распустилась.
— Рано или поздно, — тихо сказал Марат, — за нами прилетят. Кораблестроение быстро развивается. Через восемь-десять лет будет сделан корабль, который доберется сюда без проблем.
— Тогда, — Жилец усмехнулся, — включи главный терминал.
— Зачем?
— Включи. И проверь черный ящик.
Марат положил пальцы на нервные окончания пилотской консоли. Едва установил ментальный контакт, ощутил сильную боль. Капсула медленно умирала. Если бы она могла издавать звуки, она бы стонала. Или, может быть, скулила бы и плакала.
Спустя несколько мгновений уже сам пилот едва не завыл от отчаяния: ящик оказался пуст. Вся информация о событиях, произошедших на борту корабля, была стерта. Убийство капитана и его помощника и то, как Жилец заставил Марата взять на себя управление, как угрожал ему смертью, как вынудил бежать с терпящего бедствие судна и бросить на произвол судьбы пассажиров. Исчезла вся история угона.
26 
