очень нудно 
49 
Ахо, как и ее мать, провела тысячи длинных ночей наедине с оранжевым пламенем и воспринимала мир особенным образом. Быт не интересовал ее. Межличностные отношения сводились к набору функций. Вот муж, он приносит еду и убивает врагов. Вот жена, она приказывает, жарит мясо, бережет припасы и рожает. Вот дети, они растут. Вот старики, они умирают. Не о чем думать, всё ясно. Зато Ахо умела идеально прокоптить хвост шестиглазой ящерицы, или выпотрошить летающую змею, или подсушить болотные ягоды, которые в сыром виде были ядовиты. Она кидала в огонь ветки кустарника фаюго и видела цвета, которых не бывает в природе. Она умела мечтать, фантазировать и слышать чудесные звуки.
Философия ее, внушенная матерью и усвоенная во времена одиноких полночных бдений, вся была привязана к идее огня как внешней силы, питающей человека. Само слово «человек» на языке равнинных дикарей значило «пребывающий возле огня». «Умный» в буквальном точном переводе звучало как «тот, кто пребывает возле огня, не слишком близко к огню и не слишком далеко от огня».
Солнечный диск тоже считался костром, и возле него там, на небе, разумеется, тоже сидела девочка, кидая в пламя сухие сучья и ветки кустарника фаюго. Марат сам догадался об этом. Но когда спросил жену, как зовут девочку, сидящую возле Небесного Костра, — Ахо испугалась и заплакала. А на следующий день матери родов, все четыре, пришли к Марату вместе с дочерьми, принесли дары — десяток отборных плодов черной пальмы — и попросили указать на предательницу, выдавшую тайну большого Небесного Костра.
— Вы глупы, — сказал им Марат тогда. — Я был совсем рядом с Небесным Огнем. Я видел тех, кто кидает в него ветки.
Он сидел в тронном кресле, огромный, презрительный, криво улыбающийся, пятипалый, и думал, насколько убедительно выглядит его натренированное презрение и достаточно ли крива перенятая у Жильца натренированная кривая улыбка.
— Но ты не Хозяин Небесного Огня! — крикнула злая Скуум, мать рода пчо.
Она не забыла, как Марат на ее глазах убил двоих сильнейших мужчин ее деревни, а прочих угнал в лес: вытаскивать капсулу.
— Да, — ответил Марат. — Ты сказала правду, старуха. Я не Хозяин Небесного Огня. Но я знаю, кто он, и знаю его язык.
— Ты говоришь ложь, — произнесла Скуум тоном ниже, но еще более яростно. — Если ты так велик, что знаешь Хозяина Небесного Огня, тогда зачем тебе мы, живущие на этих землях? Мы малы и слабы! И мы не хозяева ничему и никому, а только самим себе. И то не всегда.
Четыре гордые старухи и четыре серьезные девушки вперили в Марата ясные испытующие взгляды. Ахо стояла с краю, рядом с матерью. На фоне остальных жена Хозяина Огня была, как ангел. Холеная, чистенькая, благополучная. Но в ее глазах пылал тот же испуг и тот же фанатизм.
— Женщина, — сказал тогда Марат, повернувшись к Скуум. — Ты сама задала вопрос, и сама нашла ответ. Я Хозяин Огня, Земли и Воды. Я хозяин самому себе. Но не всегда.
Старухи переглянулись.
— Никто из людей равнины, — объявил Марат, — ни слова не говорил мне про Небесный Огонь. Я знаю про него много больше, чем вы. Я знаю вашу жизнь. Вы говорите о Небесном Огне только друг другу и только в чувствилищах. Но здесь — дом Хозяина Огня, и здесь, в своем доме, я говорю, о чем хочу. Если вы будете обвинять мою жену в том, что она рассказала мне про Небесный Огонь, — я убью вас всех. Теперь пусть моя жена останется со мной, а вы уходите, или я убью вас всех.
Они ушли, как всегда уходили: медленно, не глядя по сторонам, а Марат наблюдал, как Ахо, не двигаясь с места, понемногу оттаивает, превращаясь из напряженной, как струна, жрицы примитивного культа в обычную молодую женщину, подругу своего мужчины.
Подошел, погладил по щеке. Она посмотрела снизу вверх — маленькая, как бы фарфоровая, почти ненастоящая, — потом тяжело задышала и разрыдалась.
— Тебе страшно? — спросил Марат.
— Да.
— Не бойся. Матери ничего тебе не сделают.
— Я не боюсь матерей. Я боюсь тебя.
Марат улыбнулся.
— Я твой муж. Почему ты боишься меня?
Ахо вытерла слезы.
Смотрела в его лицо, как в костер. Вроде бы на мужа — но и сквозь него, как сквозь прозрачное пламя. Ведь, глядя в огонь, никто никогда не смотрит только на огонь — всегда есть нечто, сокрытое в оранжевом веселье. Тайна, не формулируемая словами. Так жена Хозяина Огня смотрела на мужа. Не как на мужчину, но как на стихию. Правда, огонь убивает, если подобраться к нему слишком близко, а муж — нет, оставляет жить. Любит.
49 
