100 
Дай телефон, сказал Денис. Я поговорю с нашим общим другом.
Глеб ответил после первого же гудка: голос хриплый, больной, скверная дикция, хотелось отодвинуть аппарат подальше от уха, как если бы радиоволны могли передавать не только звуки, но и слюну, вылетающую из мокрого рта.
– Наконец-то! Надеюсь, у тебя все нормально?
– Отлично, – ответил Денис.
– Ты мне нужен, брат. Приходи.
Студеникин сипло прокашлялся, стал бормотать, быстро, одышливо, проглатывая слова:
– Приходи давай. Сегодня. Обязательно сегодня, понял? Все брось и приходи. Ночью. Только один, понял? Один! Когда будешь готов, позвони, я скажу адрес… Не придешь – будешь всю жизнь жалеть, понял?
И опять задохнулся в длинном кашле.
– Я не смогу сегодня, – сказал Денис.
– Сможешь.
Таня продолжала ждать. Со слабой усмешкой наблюдала, как заходит в «Евроблины» очередная веселая компания.
– Что-то случилось? – спросил Денис.
Глеб нетрезво захихикал:
– Ты не понимаешь?
– Нет!
– Время настало, брат, – прошептал Студеникин. – Время настало. Приходи. Я больше не могу.
Денис не стал уточнять, какое время настало, для чего. Нажал кнопку, отдал Тане телефон.
– Очередная проблема? – ледяным тоном осведомилась она. – Крутой расклад? Бросай все и будь там, где я скажу? И не опаздывай?
– Не твое дело, – сухо ответил Денис и зашагал прочь.
Надо было искать такси, ехать в больницу. Надо было найти деньги. Разыскать Модеста, занять у него. Или, лучше, зайти к Вовочке, вечерами он всегда дома.
Зашагал, быстро, не оглядываясь. Врач сказал, что у Годунова инфаркт. Старый Гарри нянчил вывернутую левую руку, стонал, матерился. Рассказывал, что у него все натуральное, и сосуды, и мотор, и печень, и желудок, ни грамма пластмассы, пятьсот тысяч километров без капремонта, а врач смотрел озабоченно и скороговоркой отдавал команды медсестре: пять кубов того, десять – этого, капельницу, звоните в стационар, пусть готовят палату интенсивной терапии и реаниматоров…
«Не умрет, – сказал себе Денис. – Не умрет. Такие должны жить долго. Желательно – вечно».
Вовочка был томный, печальный и сутулился больше обычного. «Он годится Годунову в сыновья, – подумал Денис, – а выглядит старше. Неопрятный мужичок, как бы нарисованный малоталантливым художником и потом этим же художником полустертый и так оставленный. Правда, чисто выбрит, – когда жил у матери, брился каждое утро, долго; ванну занимал на целый час. Такие бледные мужички с вялыми плечами всегда тщательно бреются, иначе выглядят совсем неказисто».
– Хорошо, что ты пришел, – сказал Вовочка, явно искренне обрадованный. – Давай чай пить.
– Времени нет, – ответил Денис. – У меня беда.
Выслушав, Вовочка официально подобрал живот.
– В больницу ехать не обязательно. Туристу из Новой Москвы обеспечат первоклассный уход. Инструкция номер семнадцать – двадцать пять: приезжие из Новой Москвы приравниваются к иностранным гостям и имеют преимущественное право обслуживания в местах общественного питания, а также при оказании медицинской помощи. Понял? Иди на кухню, доставай конфеты. Мать не звонила?
Кухня Денису не нравилась, и вся квартира не нравилась, хотя Вовочка на своей загадочной налоговой службе имел неплохой оклад и даже содержал домработницу. И матери тоже не нравилось это просторное сумрачное логовище, обставленное без мысли и идеи, нелепыми шкафами, столами, диванами: Вовочка неоднократно предлагал ей переехать к нему, оставив квартиру сыну, но мать не хотела, отказывалась: неуютно, а главное – седьмой этаж, подруги не поймут. Скажут – продалась за комфорт…
– Не звонила и не позвонит, – сказал Денис, садясь за стол.
– Я могу ее найти.
– Зачем? – спросил Денис. – Ты что, не читал медицинский справочник? Сначала – зеленые пятна, потом – резкое удлинение костей, деформация скелета, вырождение пищеварительного тракта… Она права – лучше этого не видеть. Точнее, лучше пусть она не видит нас, которые ее видят, понимаешь? Есть специальные хосписы, там таких, как она, бесплатно пускают жить, во всем помогают…
– А я, – тихо сказал Вовочка, – тебе хочу помочь. Ей не помог – зато тебе помогу. Я люблю твою мать, и тебя люблю как сына. Конечно, я тебе не отец, но…
Вовочка стушевался и бесшумно отпил из чашки с отбитым краем.
– Зачем мне помогать? – спросил Денис. – Я в порядке.
– Помнишь, ты спросил, в чем заключается моя работа?
100 
